ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ПО ДЕЛУ «КАЛАЧЕВА (KALACHEVA) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»
(Жалоба N 3451/05)

(Страсбург, 7 мая 2009 года)

Заявительница жаловалась на основании статей 6 и 8 Конвенции на уклонение судов страны от установления происхождения ее дочери от биологического отца, несмотря на результаты ДНК-теста.

Мнение Европейского суда

a) Применимость статьи 8 Конвенции

27. Европейский суд напоминает, что «личная жизнь» является широким понятием, охватывающим, в частности, аспекты физической и социальной индивидуальности человека, включая право на личную автономию, личное развитие и установление и развитие отношений с иными людьми и окружающим миром (см. Постановление Большой палаты по делу «Эванс против Соединенного Королевства» (Evans v. United Kingdom), жалоба N 6339/05, § 71, ECHR 2007-…).

28. Европейский суд ранее рассматривал дела, в которых мужчина намеревался возбудить разбирательство в целях оспаривания его отцовства по отношению к ребенку, рожденному вне брака, или, в иных случаях, в целях признания его предполагаемого биологического отцовства. В указанных делах Европейский суд приходил к выводу, что установление юридических отношений отца с его предполагаемым ребенком затрагивало «личную жизнь» (см. Постановление Европейского суда от 24 ноября 2005 г. по делу «Шофман против Российской Федерации» (Shofman v. Russia), жалоба N 74826/01, § 30; Решение Европейского суда от 19 октября 1999 г. по делу «Йилдирим против Австрии» (Yildirim v. Austria), жалоба N 34308/96; Постановление Европейского суда от 28 ноября 1984 г. по делу «Расмуссен против Дании» (Rasmussen v. Denmark), § 33, Series A, N 87; и Постановление Европейского суда от 18 мая 2006 г. по делу «Ружаньский против Польши» ({Rozanski} <*> v. Poland), жалоба N 55339/00, § 62). В ряде дел Европейский суд также приходил к выводу о том, что право на уважение личной жизни включает право ребенка, рожденного вне брака, устанавливать юридические отношения со своим биологическим отцом (см. Постановление Европейского суда по делу «Микулич против Хорватии» ({Mikulic} v. Croatia), жалоба N 53176/99, § 53, ECHR 2002-I; и Постановление Европейского суда по делу «Йегги против Швейцарии» ({Jaggi} v. Switzerland), жалоба N 58757/00, § 25 — 26, ECHR 2006-…).

--------------------------------

<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.

29. Настоящая жалоба, однако, носит иной характер. Заявительница, мать ребенка, рожденного вне брака, жаловалась на нарушение ее собственного права, гарантированного статьей 8 Конвенции. Таким образом, центральным вопросом настоящего дела является способность заявительницы добиться признания А. биологическим отцом ее дочери. По мнению Европейского суда, установление отцовства в отношении дочери заявительницы является вопросом, связанным с «личной жизнью» заявительницы, которая несла полную ответственность за свою малолетнюю дочь. Признание биологического отца помимо финансовых и эмоциональных целей также могло быть важно с точки зрения социального статуса заявительницы, медицинской истории ее семьи и системы взаимосвязанных прав и обязанностей биологической матери, биологического отца и ребенка.

30. Соответственно, Европейский суд находит, что статья 8 Конвенции применима к настоящему делу, которое затрагивает право заявительницы на уважение ее личной жизни. Это по сути не оспаривается сторонами.

b) Соблюдение требований статьи 8 Конвенции

31. Европейский суд напоминает, что, хотя цель статьи 8 Конвенции заключается прежде всего в защите лица от произвольного вмешательства со стороны публичных властей, она не просто вынуждает государство воздерживаться от такого вмешательства. В дополнение к этому изначально негативному обязательству может возникать позитивное обязательство, присущее эффективному соблюдению права на уважение личной и семейной жизни. Эти обязательства могут включать принятие мер, направленных на обеспечение уважения личной и семейной жизни даже в сфере отношений граждан между собой. Границы между позитивным и негативным обязательствами, вытекающими из статьи 8 Конвенции, не требуют точного определения. Применимые принципы так или иначе являются одними и теми же. В частности, в обоих случаях должно быть установлено справедливое равновесие между конкурирующими интересами (см. Постановление Большой палаты по делу «Диксон против Соединенного Королевства» (Dickson v. United Kingdom), жалоба N 44362/04, § 70, ECHR 2007-…).

32. В настоящем деле национальные судебные органы имели дело с конфликтом конкурирующих интересов матери ребенка, рожденного вне брака, и предполагаемого отца. Хотя в задачу Европейского суда не входит подмена собой компетентных властей страны в определении наиболее подходящего метода установления отцовства посредством национального судебного разбирательства, он обязан проверить, соблюдались ли властями при рассмотрении требований заявительницы требования и дух статьи 8 Конвенции (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу «Микулич против Хорватии», § 59).

33. В соответствии с российским семейным законодательством решение об установлении отцовства должно быть основано на всестороннем и объективном исследовании всех доказательств, которые могут подтвердить или опровергнуть действительное происхождение ребенка. Кроме того, никакое доказательство не имеет заранее установленной силы для суда.

34. Европейский суд принимает к сведению вывод суда страны и довод властей Российской Федерации о том, что заявительница не представила достаточных доказательств отношений с А. и его отцовства. Однако Европейский суд отмечает, что в ходе национального разбирательства Кировский суд назначил ДНК-тест в целях разрешения данного спора об отцовстве. Тест продемонстрировал, что ответчик являлся отцом ребенка с вероятностью в 99,99%. Европейский суд принимает во внимание, что на сегодняшний день ДНК-тест является единственным научным методом точного установления отцовства по отношению к конкретному ребенку и его доказательственная ценность существенно перевешивает любое другое доказательство, представленное сторонами с целью подтвердить или опровергнуть факт интимных отношений. Кроме того, заявительница утверждала, что она и ответчик скрывали свои отношения, в связи с этим генетическое исследование могло быть единственным убедительным доказательством спорного отцовства.

35. Ответчик впоследствии оспорил допустимость этого теста, ссылаясь на предполагаемые нарушения при его проведении, а именно на ненадлежащую маркировку пакета с образцами крови. Заявительница, в свою очередь, возражала против его доводов, настаивая на правильности теста. Суды страны признали тест недопустимым и отклонили требования заявительницы, не назначая проведение нового теста.

36. Европейский суд напоминает, что в соответствии со статьей 8 Конвенции при принятии решения по заявлению об установлении отцовства суды должны уделять особое внимание наилучшим интересам ребенка (см. Постановление Европейского суда от 17 июля 2007 г. по делу «Евремович против Сербии» ({Jevremovic} v. Serbia), жалоба N 3150/05, § 109). В настоящем деле наилучший интерес ребенка требовал однозначного ответа на вопрос о том, был ли А. ее отцом. Представляется, что этот вопрос не мог быть удовлетворительно разрешен без ДНК-теста и второй тест был необходим постольку, поскольку первый был признан недопустимым по формальным процедурным причинам. Заявительница действительно не просила назначить повторный тест, как указали власти Российской Федерации. Однако из формулировки Гражданского процессуального кодекса следует, что суд по своему усмотрению имеет право назначить повторную экспертизу, если правильность первого экспертного заключения вызывает сомнения (см. § 15 настоящего Постановления). Это имеет особую важность для настоящего дела, в котором нарушение правила, касающегося процедуры забора образцов, если оно имело место, было допущено Бюро судебно-медицинской экспертизы, то есть государственным учреждением. Учитывая это обстоятельство, суды страны, ограничившись признанием первого назначенного судом ДНК-теста недопустимым без назначения нового теста, не применили часть 2 статьи 87 Гражданского процессуального кодекса в свете принципов, установленных статьей 8 Конвенции.

37. При таких обстоятельствах Европейский суд полагает, что подход национальных властей при рассмотрении дела заявительницы не был совместим с позитивным обязательством государства по установлению справедливого равновесия между конкурирующими интересами сторон разбирательства с надлежащим учетом наилучших интересов ребенка.

38. Таким образом, имело место нарушение статьи 8 Конвенции. НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:

1) признал жалобу приемлемой;
2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.