Дело по жалобе Закаев и Сафанова против РФ»

ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ПО ДЕЛУ «ЗАКАЕВ И САФАНОВА (ZAKAYEV AND SAFANOVA) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»
(Жалоба N 11870/03)

(Страсбург, 11 февраля 2010 года)

Заявители ссылались, в частности, на нарушение их права на уважение семейной жизни в связи с выдворением первого заявителя в Казахстан.

Мнение Европейского суда

40. Стороны не оспаривали того, что выдворение первого заявителя являлось вмешательством в право заявителей на уважение семейной жизни, гарантированное пунктом 1 статьи 8 Конвенции. Европейский суд также установил, что такое вмешательство предусмотрено законом, а именно статьей 18.8 Кодекса об административных правонарушениях, и что оно преследует законные цели, такие как экономическое благополучие страны и предотвращение беспорядков и преступления.

41. Ключевым вопросом для Европейского суда является необходимость такой меры в демократическом обществе. Относимый критерий для оценки Европейским судом необходимости высылки в демократическом обществе был недавно сформулирован следующим образом (см. Постановление Большой палаты по делу «Юнер против Нидерландов» ({Uner} <*> v. Netherlands), жалоба N 46410/99, § 57 — 58, ECHR 2006-…):

      – ------------------------------

<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.

«57. Даже если статья 8 Конвенции не предусматривает абсолютного права любой категории иностранцев не быть высланными, прецедентная практика Европейского суда прямо указывает на существование обстоятельств, при которых высылка иностранца составляла бы нарушение этого положения (см., например, Постановления Европейского суда по делам «Мустаким против Бельгии» (Moustaquim v. Belgium), «Бельджуди против Франции» (Beldjoudi v. France) и «Бультиф против Швейцарии» (Boultif v. Switzerland), (упоминавшееся выше); см. также Постановление Европейского суда от 11 июля 2002 г. по делу «Амроллахи против Дании» (Amrollahi v. Denmark), жалоба N 56811/00; Постановление Европейского суда от 17 апреля 2003 г. по делу «Йилмаз против Германии» ({Yilmaz} v. Germany), жалоба N 52853/99; и Постановление Европейского суда от 27 октября 2005 г. по делу «Келес против Германии» (Keles v. Germany), жалоба N 32231/02). По делу Бультифа Европейский суд выработал ряд относимых критериев, которые следует использовать при оценке того, является ли высылка мерой, необходимой в демократическом обществе и пропорциональной преследуемой законной цели. Эти критерии, воспроизведенные в § 40 Постановления Палаты по настоящему делу, являются следующими:

— характер и тяжесть правонарушения, совершенного заявителем;

— длительность пребывания заявителя в стране, из которой он высылается;

— срок, истекший после совершения нарушения, и поведение заявителя в течение этого срока;

— гражданство различных заинтересованных лиц;

— семейная ситуация заявителя, в частности, длительность брака и другие факторы, свидетельствующие о реальности семейной жизни данной пары;

— знал ли супруг о нарушении в момент вступления в семейные отношения;

— имеются ли дети от брака, и если да, их возраст; и

— серьезность сложностей, с которыми столкнется супруг в стране, в которую высылается заявитель.

58. Европейский суд хотел бы особо выделить два критерия, которые всегда могут подразумеваться в числе упомянутых в Постановлении по делу Бультифа:

— интересы и благополучие детей, в частности серьезность сложностей, с которыми дети заявителя могут столкнуться в стране, в которую высылается заявитель; и

— прочность социальных, культурных и семейных связей со страной пребывания и страной назначения».

42. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский суд прежде всего отмечает, что правонарушение, за которое первый заявитель был выслан, состояло в нарушении регистрационных правил для иностранных граждан. Это правонарушение наказывается Кодексом об административных правонарушениях штрафом от 500 до 1000 рублей (приблизительно от 11 до 23 евро) и возможным административным выдворением. Европейский суд также отмечает, что нет никаких доказательств, что первый заявитель уже подвергался штрафу за это правонарушение, несмотря на то, что его нелегальное положение было известно властям до 17 января 2003 г. Учитывая границы санкций в национальном законодательстве и тот факт, что ранее первый заявитель был просто предупрежден о необходимости оформить регистрацию, Европейский суд заключает, что правонарушение не было особо серьезным и что 17 января 2003 г. первый заявитель был наказан по этому поводу в первый раз.

43. Кроме того, Европейский суд отмечает, что первый заявитель прибыл в Россию в 1992 году и оставался там большую часть времени, за исключением двух периодов, имевших место в 1994 — 1995 годах и в августе 2001 — марте 2002 г. В обоих случаях он был вынужден вернуться в Казахстан в связи с вооруженными действиями и небезопасным положением в Чечне, и оба раза он возвращался в Россию, где его жена и дети оставались с 1995 года. Являясь гражданином Казахстана, первый заявитель не нуждался в визе, чтобы путешествовать по России и, таким образом, не мог встречаться с какими-то трудностями при пересечении границы. Глава администрации поселка в Чечне подтвердил пребывание там первого заявителя в периоды между боевыми действиями (см. § 7 настоящего Постановления).

44. Далее, Европейский суд отмечает, что вторая заявительница и четверо маленьких детей являются гражданами России. Они никогда не были гражданами Казахстана, и хотя вторая заявительница родилась и провела свои детские годы в Казахстане, к 1991 году — к моменту распада Советского Союза — она и ее семья вернулись в родную Чечню и находились там 10 лет. Не утверждалось, что у нее были какие-то основания требовать гражданства Казахстана, а для детей эта связь была бы еще менее существенной. Первый заявитель не имеет постоянного места работы в Казахстане, и он не способен обеспечить источник дохода для его семьи с того момента, как его туда выдворили.

45. Что касается положения семьи заявителей, до времени выдворения первого заявителя они находились в законном браке на протяжении почти 10 лет. От этого брака родились трое детей, планировалось рождение четвертого. Заявители проживали совместно, заботясь о детях и совместно участвуя в общем домашнем хозяйстве. Наличие между ними сильных эмоциональных связей никогда не оспаривалось. Заявители утверждали, что первый заявитель играл особенно важную роль в воспитании троих старших детей, поскольку вторая заявительница работала после их переезда в Москву. Эта информация подтверждается документами процедуры выдворения (см. § 19) и не оспаривалась властями Российской Федерации. Очевидно, что высылка первого заявителя серьезно отразилась на положении детей и второй заявительницы, особенно с учетом рождения Д.З. в сентябре 2003 г. (см. § 27 — 29).

46. Наконец, Европейский суд отмечает, что заявители и их дети уже подвергались страданиями вынужденной миграции, по крайней мере, два раза в 1994 — 2003 годах. Документы, предоставленные заявителями, описывают хрупкое здоровье их детей и их интеграцию в московскую жизнь (см. § 27 — 28 настоящего Постановления). Утверждение второй заявительницы о том, что новый переезд в незнакомую среду может только противоречить интересам детей и повлечь ухудшение их благополучия, не является явно необоснованным при данных обстоятельствах.

47. Европейский суд учитывает довод властей Российской Федерации о том, что в 2002 году первый заявитель в течение нескольких месяцев не соблюдал российское законодательство о статусе иностранных граждан. Он также отмечает, что им не было предпринято никаких попыток до 2002 года получить разрешение на постоянное место жительства или российское гражданство, несмотря на его длительное проживание в России и брак с российской гражданкой. Хотя такое поведение может порицаться, данное дело отличается от других дел, в которых Европейский суд полагал, что заинтересованные лица не могли в любое время разумно ожидать, что они смогут продолжить семейную жизнь в стране пребывания (см., например, Решение Европейского суда от 26 января 1999 г. по делу «Джерри Оладжиде Саруми против Соединенного Королевства» (Jerry Olajide Sarumi v. United Kingdom), жалоба N 43279/98; и Постановление Европейского суда от 4 декабря 2008 г. по делу «Y. против Российской Федерации» (Y. v. Russia), жалоба N 20113/07, § 105). Европейский суд полагает, что эти доводы особенно значимы в настоящем деле, поскольку значительный период заявители прожили в Чечне, регионе Российской Федерации, перенесшем фактическое крушение системы права и порядка, и где институты государства-ответчика перестали действовать. Очевидно также, что заявители, по крайней мере, пытались соблюдать правовые нормы в Москве в 2002 году (см. § 10, 13, 15 и 16); однако они ничего не добились из-за практических затруднений.

48. С учетом вышеизложенных соображений Европейский суд находит, что выдворение первого заявителя в 2003 году за нарушение правил пребывания имело долгосрочные негативные последствия для семейной жизни заявителей и их детей. Власти Российской Федерации не учли эти факторы надлежащим образом. При конкретных обстоятельствах настоящего дела Европейский суд полагает, что экономическое благосостояние и предотвращение беспорядков и преступлений не перевешивают прав заявителей, предусмотренных статьей 8 Конвенции.

49. Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции. НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:

1) признал жалобу приемлемой в части статьи 8 Конвенции, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.