А.А. ВОРОНОВ
Воронов Александр Алексеевич, профессор кафедры адвокатуры и правоохранительной деятельности Российской академии адвокатуры и нотариата, адвокат Воронежской областной коллегии адвокатов, доктор юридических наук.
В статье анализируется проблема нарушения судом права на защиту гражданина в уголовном судебном процессе.
Ключевые слова: Конституция, правосудие, суд, адвокат, справедливость, право на защиту, уголовный процесс.
Unknown constitution or why doesn’t the Supreme Court of Russia acknowledge the absence of a lawyer in the criminal procedure to be a violation of law?
A.A. Voronov
Voronov Aleksandr Alekseevich, professor of the Chair of Legal Profession and Law-Enforcement Activities of the Russian Academy of Legal Profession and Notariat, lawyer of Voronezh District Board of Lawyers, doctor of juridical sciences.
In article the problem of violation by court of the right for protection of the citizen in criminal trial is analyzed.
Key words: Constitution, justice, court, lawyer, justice, right for protection, criminal trial.
Данная публикация непосредственно связана с конкретным уголовным делом, в котором автору пришлось участвовать на всех стадиях процесса, включая его рассмотрение в апелляционной инстанции. К сожалению, те последствия и те выводы, которые стали результатом рассмотрения дела, не только коренным образом противоречат Конституции и уголовно-процессуальному закону России, но и ставят под сомнение многие коренные устои формирования принципов справедливости и состязательности российского уголовного судопроизводства.
Если отталкиваться от теоретических канонов, то сегодня по смыслу конституционных норм и норм уголовно-процессуального закона одним из важнейших принципов законного и справедливого осуществления правосудия в уголовном процессе является принцип состязательности.
Согласно ст. 15 УПК РФ уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо.
Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.
Стороны обвинения и защиты равноправны перед судом.
Именно данное требование является неуклонным условием справедливого судебного разбирательства.
В соответствии с Постановлением Пленума ВС РФ от 05.03.2004 N 1 «О применении судами норм УПК РФ» в связи с вопросами, возникшими в судебной практике по применению некоторых норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ), Пленум Верховного Суда Российской Федерации постановил обратить внимание судов на их обязанность при рассмотрении уголовных дел и вынесении решений соблюдать установленные главой 2 УПК РФ принципы уголовного судопроизводства, имеющего своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. С учетом требований ст. 118 и ч. 3 ст. 123 Конституции РФ суд не вправе по собственной инициативе принимать меры к доказыванию виновности подсудимого в совершении преступления.
Ситуация, являющаяся предметом настоящей публикации, заключается в том, что одним из районных судов города Воронежа рассматривалось уголовное дело по обвинению трех подсудимых в совершении ряда особо тяжких преступлений. Соответственно, защиту указанных граждан осуществляли три адвоката по соглашению. Вначале дело шло по обычному для подобного случая сценарию: проводились допросы свидетелей, исследование документов, оглашение различных протоколов и т.д. Когда же в деле (как это часто бывает) стали выявляться несоответствия и несостыковки в доказательной базе стороны обвинения, тогда Суд, как сегодня модно стало говорить, стал активным участником процесса якобы установления объективной истины по делу, как бы предвосхищая идею законодательной инициативы Следственного комитета во главе с его руководителем А.И. Бастрыкиным вкупе с некоторыми депутатами Государственной Думы РФ, направленной на введение в УПК РФ нового (а может быть, хорошо незабытого старого) института установления объективной истины по уголовному делу.
Мы не будем здесь обращать внимание на многочисленные нарушения закона как со стороны обвинения, так и со стороны Суда в указанном процессе (практически все адвокаты периодически с ними вынуждены сталкиваться) — остановимся лишь на двух из них, наиболее вопиющих.
У автора сложилось впечатление, что современный судебный уголовный процесс «наработал» судебную практику таким образом, что одну из первостепенных ролей суд и сторона обвинения отводят показаниям лиц, данным ими при первоначальном допросе в качестве подозреваемых, и считают, что именно эти показания наиболее достоверные и правдивые. При этом никто не хочет замечать, что именно на начальной стадии расследования и происходят самые многочисленные нарушения: угрозы в адрес подозреваемых; применение к ним различных форм физического и психологического воздействия; нарушение права на защиту (либо адвокат не приглашается вовсе, а затем недобросовестные адвокаты проставляют задним числом свои подписи в протоколах, либо изначально в деле участвует «милицейский адвокат», для которого долг и профессиональная ответственность не более чем пустой звук).
Соответственно, даже если затем в деле появляется добросовестный адвокат (как правило, после заключения соглашения на защиту) и он со своим подзащитным корректирует позицию защиты, следствию данные обстоятельства уже не столь важны, поскольку нужные им показания уже получены, запротоколированы и скреплены подписью «милицейского адвоката».
В нашем случае в отношении одного из подсудимых произошло аналогичное нарушение, и сторона защиты обратила внимание Суда на то обстоятельство, что первоначальный протокол допроса одного из подсудимых (назовем его К.) является недопустимым доказательством по причине того, что допрос проводился в отсутствие защитника, а факт сказанного подтверждается также тем, что в протоколе имеется запись о том, что протокол был прочитан не подсудимым (подозреваемым) К., а неким другим подозреваемым Б. и его защитником (причем совсем иным). К тому же в момент допроса подозреваемый К. находился в тяжелом болезненном состоянии и не способен был адекватно воспринимать ситуацию и отвечать на вопросы. В суде, кроме того, было установлено, что данный факт подтверждается не только показаниями подсудимых, но и некоторыми оперативными сотрудниками.
Здесь следует также напомнить, что в соответствии с п. п. 6 — 8 ст. 190 УПК РФ по окончании допроса протокол предъявляется допрашиваемому лицу для прочтения либо по его просьбе оглашается следователем, о чем в протоколе делается соответствующая запись. В протоколе указываются все лица, участвовавшие в допросе, и каждый из них должен подписать протокол, а также все сделанные к нему дополнения и уточнения.
Факт ознакомления с показаниями и правильность их записи допрашиваемое лицо удостоверяет своей подписью в конце протокола. Допрашиваемое лицо подписывает также каждую страницу протокола.
Можно обратить внимание, что представленный Суду протокол допроса подозреваемого К. не выдерживает никакой критики, однако Суд с наводки государственного обвинителя вызвал в судебное заседание следователя, проводившего предварительное расследование, с такой целью (наше мнение, — А.В.), чтобы данный следователь дал показания и сделал заявление о том, что неправильные данные в протоколе о подозреваемом и его адвокате всего лишь техническая ошибка. Сказанное свершилось, и Суд, даже не проверяя ничего (включая подлинность подписи адвоката, подписавшего протокол), несмотря на возражения защитников, мгновенно признает указанный протокол допроса допустимым доказательством. Очевидно, что подобные действия позволяют путем «выявления» технической ошибки нивелировать любые огрехи в следственных протоколах.
Но это не главное в настоящей публикации.
Главное нарушение состояло в следующем. В ходе допроса в Суде одного из ключевых свидетелей обвинения (назовем его С.) указанный свидетель дал показания, полностью опровергающие показания, данные им на следствии и фактически устраняющие одно из вменяемых подсудимым особо тяжких преступлений по причине того, что он, вероятнее всего, никаким свидетелем попросту не являлся и его показания являлись лишь заученным текстом. Защита указанный факт намеренно оставила без внимания (дабы не дать возможности Суду тут же «исправить» промахи стороны обвинения), а Суд и сторона обвинения на него попросту не обратили внимания, и в результате чего указанные показания оказались зафиксированными лишь в протоколе судебного заседания. Впоследствии указанный факт был обнаружен Судом фактически случайно, перед окончанием судебного следствия и для того, чтобы Суд и сторона обвинения могли скорректировать свои действия (наше мнение — А.В.); в заседании был объявлен перерыв. Когда же слушание возобновилось, то выяснилось, что один из адвокатов подсудимого Б. в судебное заседание не смог явиться, поскольку был занят в другом уголовном судебном процессе, о чем своевременно уведомил Суд, однако Суд по неизвестной причине не принял данные доводы во внимание и продолжил рассматривать дело, но уже без адвоката, несмотря на возражения других защитников, участвующих в деле. Фактически Суд лишил одного из подсудимых права на защиту. Целью подобного спектакля, как оказалось позже, явилась внезапная необходимость повторного допроса Судом свидетеля С. с целью устранения противоречий в его показаниях. Как обычно бывает в подобного рода судебных спектаклях, слово взял прокурор, который заявил ходатайство о повторном допросе свидетеля С. Суд обратился к оставшимся адвокатам, выясняя их мнение по поводу заявленного ходатайства, на что защитники заявили не только о необходимости отказа в удовлетворении ходатайства по объективным причинам, но и о самой невозможности и незаконности его обсуждения в отсутствие одного из адвокатов, поскольку его мнение выслушать необходимо обязательно. Как говорится, Суду данное мнение было попросту безразлично, ходатайство о повторном допросе было удовлетворено, свидетель С. был впоследствии повторно передопрошен, дал «под дудку» стороны обвинения обвиняющие показания, результатом которых (в том числе) явился обвинительный приговор.
Отметим еще раз, что в нарушение закона районный суд г. Воронежа, не выяснив мнения всех защитников, удовлетворил ходатайство государственного обвинителя. Особенность данного незаконного действия состоит также и в нарушении судьей принципа состязательности, так как, в частности, показания свидетеля С., данные в Суде ранее, фактически устраняли один из вменяемых подсудимым эпизодов, и данные действия о возобновлении следствия и повторном допросе явствуют о фактическом обвинительном уклоне судьи.
С точки зрения соблюдения закона в соответствии со ст. 271 УПК РФ председательствующий опрашивает стороны, имеются ли у них ходатайства о вызове новых свидетелей, экспертов и специалистов, об истребовании вещественных доказательств и документов или об исключении доказательств, полученных с нарушением требований УПК РФ. Лицо, заявившее ходатайство, должно его обосновать.
Суд, выслушав мнения участников судебного разбирательства, рассматривает каждое заявленное ходатайство и удовлетворяет его либо выносит определение или постановление об отказе в удовлетворении ходатайства.
Лицо, которому судом отказано в удовлетворении ходатайства, вправе заявить его вновь в ходе дальнейшего судебного разбирательства.
В соответствии со ст. 249 УПК РФ защитник подсудимого участвует в исследовании доказательств, заявляет ходатайства, излагает суду свое мнение по существу обвинения и его доказанности, об обстоятельствах, смягчающих наказание подсудимого или оправдывающих его, о мере наказания, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства.
При неявке защитника и невозможности его замены судебное разбирательство откладывается. Здесь позволим сделать замечание относительно рассматриваемой ситуации: даже если защитник не явился, не уведомив суд, или суд не признал его отсутствие неуважительным, все равно судья обязан отложить рассмотрение дела.
То, что произошло в рассматриваемом случае, — грубейшее и недопустимое нарушение закона — лишение гражданина права на защиту.
По смыслу статей 17 (часть 1) и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации и корреспондирующих с ними положений Всеобщей декларации прав человека (статья 8), Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 2 и подпункт «а» пункта 3 статьи 2) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 1 статьи 6), государство обязано обеспечить полное осуществление права на судебную защиту, которая должна быть справедливой, компетентной и эффективной.
Право на судебную защиту относится к основным неотчуждаемым правам и свободам и одновременно выступает гарантией всех других прав и свобод, и в силу статьи 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации оно не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах. Право на судебную защиту предполагает конкретные гарантии эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости; из статьи 46 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 19 (часть 1), 47 (часть 1) и 123 (часть 3), закрепляющими равенство всех перед законом и судом, право каждого на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, и принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон, следует, что конституционное право на судебную защиту — это не только право на обращение в суд, но и возможность получения реальной судебной защиты в форме восстановления нарушенных прав и свобод в соответствии с законодательно закрепленными критериями, которые в нормативной форме (в виде общего правила) предопределяют, в каком суде и в какой процедуре подлежит рассмотрению конкретное дело, что позволяет суду (судье), сторонам, другим участникам процесса, а также иным заинтересованным лицам избежать правовой неопределенности в этом вопросе.
Здесь намеренно приводится небольшой перечень основных нормативно-правовых актов, закрепляющих одно из важнейших конституционных прав человека и гражданина, которое, как оказывается, не опасаясь никакой ответственности, суды могут легко нарушать.
Нормальным продолжением данной истории стало обжалование защитой приговора в апелляционном порядке в Воронежский областной суд, однако, несмотря на тот факт, что указанные доводы, подтверждающие грубое нарушение судом первой инстанции уголовно-процессуального законодательства и конституционного права на защиту, были отражены в протоколе судебного заседания, в жалобах адвокатов и в их выступлениях, об этих нарушениях Судебная коллегия по уголовным делам Воронежского областного суда в своем определении об отказе в удовлетворении апелляционных жалоб не указала ни единого слова, — ему не было дано никакой правовой оценки. По сути, суд апелляционной инстанции признал законным проведение судебных заседаний по уголовным делам без адвокатов.
Суды первой и апелляционной инстанций почему-то не учли тот факт, что если бы при рассмотрении ходатайства государственного обвинителя о повторном допросе свидетеля С. присутствовал адвокат, то он мог бы (как требует закон) привести доводы, влекущие судебный отказ в удовлетворении ходатайства о повторном допросе свидетеля С. и, соответственно, исключение из приговора ряда эпизодов совершения преступлений.
В рассматриваемом случае грубое нарушение районным судом г. Воронежа УПК РФ (и не только одно) легло в основу обвинительного приговора.
В дальнейшем при обжаловании приговора в кассационную инстанцию (а речь ведется о конце 2012 г. — начале 2013 г., т.е. о периоде, когда кассационное обжалование было тождественно сегодняшнему апелляционному), жалоба адвоката, как и положено, попала на рассмотрение к одному из судей Воронежского областного суда (назовем его П.), который вынес более чем странное постановление об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании кассационной инстанции по причине того, что, якобы изучив представленные материалы, судья П. указал, что доводы защиты о допущенных нарушениях норм уголовно-процессуального законодательства в ходе рассмотрения уголовного дела судами первой и апелляционной инстанций основаны на произвольном толковании адвокатом положений закона, голословны, неубедительны, поэтому поводом к отмене судебных постановлений признаны быть не могут.
Действующее на тот момент законодательство (ст. 401.15 УПК РФ) в качестве оснований отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке устанавливало существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.
В качестве наиболее серьезных нарушений УК РФ и УПК РФ, а также Конституции РФ выступают лишение подсудимого права на защиту (или нарушение его права на защиту), использование при вынесении приговора недопустимых доказательств, искажение фактов и т.д.
В рассматриваемом случае, по мнению судьи областного суда П., факт рассмотрения уголовного дела по особо тяжкой статье в отсутствие адвоката является голословным, неубедительным мнением защиты, основан на произвольном толковании положений закона и не является нарушением норм уголовно-процессуального законодательства в ходе рассмотрения уголовного дела судами первой и апелляционной инстанций, хотя все обозначенные нарушения суда полностью отражены в протоколе судебного заседания.
Сами понимаете, что судья областного суда П. фактически сделал все необходимое, чтобы пресечь защите возможность дальнейшего обжалования незаконных судебных постановлений. К тому же подобными действиями вся незаконность суда первой и апелляционной инстанций была попросту «похоронена», поскольку на тот момент (2013 год) по действующему УПК РФ нельзя далее подать жалобу в Верховный Суд РФ, если не пройдены все этапы предыдущих инстанций, а судья П. этой возможности намеренно не предоставил.
В связи с изменениями в УПК РФ, принятыми в конце декабря 2013 г., у защиты появилась возможность подачи кассационной жалобы в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РФ, однако и там жалоба сначала должна быть рассмотрена одним из судей Верховного Суда, который и должен решить ее судьбу. И он ее решил, причем достаточно своеобразно, также отказав защите в передаче кассационной жалобы на рассмотрение Судебной коллегии Верховного Суда России.
Так как мнение судьи Верховного Суда, отраженное в его постановлении об отказе в передачи жалобы на рассмотрение Верховному Суду, формально обжалованию не подлежит, то фактически оно и является своего рода позицией высшей судебной власти России относительно необходимости участия адвокатов в судебных заседаниях при рассмотрении уголовных дел. Хотелось бы зачитать его выдержки.
«Доводы кассационной жалобы (поданной в Верховный Суд РФ) удовлетворению не подлежат по следующим основаниям:
Изложенные в жалобе доводы защитника сводятся к переоценке доказательств, которые оценены судом по внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся доказательств, как это предусмотрено ст. 17 УПК РФ.
В соответствии с требованиями ст. 401.1 УПК РФ при рассмотрении кассационных жалоб суд кассационной инстанции проверяет только законность судебных решений, то есть правильность применения норм уголовного и уголовно-процессуального права, регулирующих вопросы права.
В судебном заседании было обеспечено равенство сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастность, создал необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела.
Нарушений уголовно-процессуального закона, которые бы путем лишения или ограничения прав участников уголовного судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора, ни в ходе досудебного производства, ни при рассмотрении уголовного дела судом не установлено.
Нарушений требований законодательства, влекущих отмену или изменение обжалуемых судебных решений, не установлено.
Оснований для удовлетворения кассационной жалобы не имеется, поэтому необходимо отказать в передаче кассационной жалобы защитника для рассмотрения в судебном заседании кассационной инстанции».
Справедливости ради отметим, что указанный судья подвел «итог» рассматриваемому делу — по действующему российскому законодательству никаких способов и возможности дальнейшего обжалования не предусмотрено, остается только надежда на Европейский суд, к мнению которого наши суды прислушиваться не любят.
Очень надеемся, что изложенные факты будут проанализированы Общественной палатой России и в итоге будут сделаны соответствующие выводы. Думаем, что это вопрос времени.
И наконец, жаль, что из-за большой занятости Президент России не может ознакомиться с каждыми (данными) судебными постановлениями. Вероятно, тогда у него также мог бы возникнуть вопрос: а кому же он в ряде случаев подписывает удостоверения судьи — тем лицам, которые стоят на страже прав граждан, или наоборот? Также жаль, что никто из судей, грубо нарушающих право на защиту граждан, не понес до сих пор никакой ответственности, хотя, как всегда бывает, — бесконечно подобное безобразие продолжаться не может.
Источник: Журнал «Адвокатская практика», № 5, 2014 год
Дата актуальности материала: 25.01.2015
