Утверждён Президиумом Верховного Суда
Российской Федерации 24 декабря 2014 года
ОБЗОР СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ
ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
1 (2014)

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

I. Вопросы квалификации

1. Убийство потерпевшей в присутствии её малолетних детей обоснованно квалифицировано по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство, совершённое с особой жестокостью.

Согласно приговору в ходе совместного распития спиртных напитков у М. на почве ревности возник умысел на убийство своей сожительницы Щ. С этой целью он в присутствии её малолетних детей нанёс Щ. множественные удары ногами, руками, табуретом и деревянной палкой по голове, телу, верхним и нижним конечностям, причиняя особые страдания потерпевшей.
Смерть Щ. последовала от закрытой черепно-мозговой травмы.
Указанные действия виновного квалифицированы по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство, совершённое с особой жестокостью.
В надзорной жалобе осуждённый М. просил, помимо прочего, смягчить наказание, ссылаясь на то, что в его действиях, связанных с убийством потерпевшей, отсутствует особая жестокость.
Президиум Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев уголовное дело по надзорной жалобе осуждённого М., оставил приговор в части осуждения по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ без изменения, поскольку, совершая преступные действия в присутствии детей Щ., осуждённый сознавал, что проявляет особую жестокость, убивая мать на глазах её малолетних детей.
Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 114П14

2. Убийство квалифицируется как совершённое по найму независимо от того, получено ли исполнителем преступления обещанное заказчиком вознаграждение.

По приговору суда А. признан виновным в совершении убийства потерпевшей К. по найму, а М. – в организации этого преступления. 
Действия А. квалифицированы по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а М. — по ч. 3 ст. 33, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
В апелляционных жалобах адвокат в защиту интересов осуждённого А. просил об отмене приговора, поскольку вердиктом коллегии присяжных заседателей исключено утверждение о том, что неустановленное лицо выплатило А. за совершение убийства денежное вознаграждение.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор суда без изменения, мотивировав своё решение следующим.
По смыслу закона, убийство, обусловленное получением исполнителем преступления материального или иного вознаграждения, следует квалифицировать по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство по найму. При этом оконченным такое убийство будет в момент наступления смерти потерпевшего, даже если при этом обещанное заказчиком вознаграждение не было получено. Факт получения вознаграждения в любой форме находится за рамками состава преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Вердиктом коллегии присяжных заседателей установлено, что М., согласившись с предложением не установленного следствием лица организовать за денежное вознаграждение лишение жизни К., в свою очередь предложил своему знакомому А. лишить потерпевшую жизни за денежное вознаграждение. А. согласился с этим предложением.
То обстоятельство, что присяжные заседатели в вердикте не признали доказанным факт получения денег осуждёнными М. и А., не влияет на правильность квалификации совершённого ими преступления как убийство по найму.
Определение № 44-АПУ14-42СП

3. Действия осуждённого, нанёсшего потерпевшей удары ножом в жизненно важные органы, правильно квалифицированы судом как убийство.

Установлено, что П., будучи в состоянии алкогольного опьянения, с целью одолжить деньги пришёл в квартиру своего знакомого. Дверь открыла жена последнего — Б., с которой П. ранее знаком не был. 
Неожиданно П. имевшимся у него ножом нанёс Б. удар в живот и левую часть груди. На крики Б. в коридор вышла Л., и П., увидев на ней золотые украшения, угрожая ножом, потребовал передать их ему.
Испугавшись угроз, потерпевшая Л. отдала осуждённому четыре золотых кольца. Воспользовавшись тем, что П. отвлёкся, Л. убежала из квартиры.
От полученных ножевых ранений Б. скончалась в больнице.
Действия П. квалифицированы судом по ч. 2 ст. 162 и п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
В апелляционных жалобах осуждённый П. и его адвокат оспаривали выводы суда о наличии у П. умысла на лишение жизни потерпевшей Б. Просили переквалифицировать действия П. в этой части на ч. 4 ст. 111 УК РФ, мотивируя тем, что он нанёс только два удара ножом, имея возможность продолжить свои действия и довести умысел на лишение жизни Б. до конца, однако покинул место происшествия.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор без изменения, а доводы жалоб без удовлетворения, указав следующее.
Суд пришёл к обоснованному выводу, что нанесение осуждённым ударов в жизненно важные органы и выбор для этого в качестве орудия преступления предмета с колюще-режущими свойствами, которым возможно нарушить анатомическую целостность тканей человека, свидетельствуют о наличии умысла на лишение жизни.
Нанесённые удары являлись достаточными для лишения жизни, что с учётом характера причинённых им ранений являлось очевидным для осуждённого. Поэтому у него не было необходимости в продолжении нанесения ударов для осуществления умысла на убийство, который был им уже реализован фактически совершёнными действиями.
Доводы о том, что вина П. в отношении наступления смерти Б. характеризуется неосторожностью, являются несостоятельными.
По смыслу закона (ч. 2 ст. 26 УК РФ), при неосторожности расчёт виновного лица, ожидающего, что последствия не наступят, должен опираться на реальные обстоятельства, которые дают основание предполагать такой исход.
В данном случае таких обстоятельств не усматривается. При нанесении ударов ножом в жизненно важные органы у осуждённого П. не было оснований рассчитывать на то, что смерть Б. от его действий не наступит. Осуждённый осознавал общественную опасность своих действий и предвидел возможность наступления общественно опасных последствий в результате своих действий, то есть смерть Б. причинил умышленно.
Определение № 88-АПУ14-4

4. Как единое продолжаемое преступление, предусмотренное ст. 132 УК РФ, содеянное следует квалифицировать только в тех случаях, когда в течение непродолжительного времени виновным было совершено несколько насильственных действий сексуального характера и обстоятельства содеянного свидетельствуют о едином умысле виновного на совершение указанных тождественных действий.

По приговору суда К. осуждён за каждое из трёх преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ (совершённых 1-2 октября 2011 г., 1-3 апреля и 6-7 июля 2013 г.).
В апелляционных жалобах осуждённый К. и его адвокат, полагая, что все действия сексуального характера, совершённые в отношении потерпевшей, являются единым продолжаемым преступлением, просили о квалификации содеянного по одной статье (п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ).
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила апелляционные жалобы без удовлетворения, указав следующее.
По смыслу закона, как единое продолжаемое преступление, подлежащее квалификации по ст. 132 УК РФ, содеянное следует квалифицировать только в тех случаях, когда в течение непродолжительного времени виновным было совершено несколько насильственных действий сексуального характера и обстоятельства их совершения свидетельствовали о едином умысле виновного на совершение указанных тождественных действий.
В судебном заседании установлено, что преступления были совершены трижды: в октябре 2011 года, апреле и июле 2013 года.
Из показаний осуждённого следует, что после октября 2011 года до апреля 2013 года и между апрелем и июлем 2013 года он в отношении потерпевшей С. никаких противоправных действий не совершал. Это подтверждает и сама потерпевшая.
При таких обстоятельствах полагать, что все преступные действия К. охватывались единым умыслом, нельзя, поскольку между преступными деяниями имеются значительные временные интервалы, свидетельствующие о том, что каждый раз у осуждённого умысел на совершение действий сексуального характера возникал заново. В таких случаях исключается возможность признания содеянного продолжаемым преступлением.
Определение № 48-АПУ14-41

5. Если в ходе совершения кражи действия виновного обнаруживаются собственником имущества и виновный, сознавая это, продолжает совершать незаконное изъятие имущества и применяет при этом насилие, опасное для жизни или здоровья, содеянное следует квалифицировать как разбой.

Действия К. квалифицированы судом по п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Осуждённый К. в апелляционной жалобе оспаривал квалификацию его действий по ст. 162 УК РФ. Утверждал, что он проник в дом потерпевшей М. с целью тайного хищения её денежных средств.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор без изменения, а жалобу осуждённого без удовлетворения, мотивировав своё решение следующим.
По смыслу положений ст. 162 УК РФ, если в ходе совершения кражи действия виновного обнаруживаются собственником или иным владельцем имущества либо другими лицами, однако виновный, сознавая это, продолжает совершать незаконное изъятие имущества или его удержание, в случае применения насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы применения такого насилия содеянное следует квалифицировать как разбой.
Обстоятельства дела, установленные судом, свидетельствуют, что К. с целью хищения денежных средств потерпевшей М. незаконно проник в её жилище. Когда во время поиска денег потерпевшая обнаружила К., он, желая лишить её жизни, напал на неё и при помощи электропровода и подушки задушил М. Убедившись в наступлении смерти потерпевшей, К. продолжил действия по реализации умысла на завладение денежными средствами М. 
При таких данных суд обоснованно расценил действия К. как нападение в целях хищения чужого имущества с применением насилия, опасного для жизни, с незаконным проникновением в жилище, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшей, квалифицировав содеянное им в данной части по п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ.
Установив, что убийство совершено К. в ходе разбойного нападения, суд правильно квалифицировал его действия также по п. «з» ч.2 ст. 105 УК РФ, то есть как убийство, сопряжённое с разбоем.
Определение № 24-АПУ14-3

6. Действия лица, оказавшего во время побега сопротивление представителям власти, сопряжённое с применением насилия, обоснованно квалифицированы по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 313 и 318 УК РФ.

Б., находясь под стражей по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 131 УК РФ, решил совершить побег. На служебной автомашине, предназначенной для транспортировки лиц, заключённых под стражу, Б. доставлялся из следственного изолятора в суд для участия в судебном заседании. 
Когда автомашина остановилась у здания суда и сотрудник полиции К. открыл дверь камеры, Б. имеющимся у него ножом нанёс ему удар в паховую область, причинив лёгкий вред здоровью. После этого Б., пытаясь покинуть автомашину, нанёс сотруднику полиции С. удары ножом в грудь и плечо, причинив тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. Несмотря на полученные ранения, сотрудники полиции задержали Б.
Указанные действия Б. квалифицированы судом по ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 313 и ч. 2 ст. 318 УК РФ как покушение на побег из-под стражи, совершённый лицом, находящимся в предварительном заключении, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия, и как применение насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителей власти в связи с исполнением ими своих должностных обязанностей.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев уголовное дело по апелляционной жалобе осуждённого Б., оставила приговор без изменения по следующим основаниям.
Доводы жалобы осуждённого Б. о том, что его действия должны квалифицироваться только по ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 313 УК РФ, были предметом рассмотрения суда первой инстанции, который обоснованно признал, что одни и те же действия содержат признаки преступлений, предусмотренных двумя статьями УК РФ, что в соответствии со ст. 17
УК РФ образует совокупность преступлений.
Суд первой инстанции обоснованно сослался на то, что ст. 313 УК РФ и ст. 318 УК РФ различаются по объекту преступного посягательства: побег относится к преступлениям, направленным против правосудия, а применение насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителей власти направлено против порядка управления.
Так как покушение на побег из-под стражи было сопряжено с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении именно представителей власти, которым в результате действий Б. был причинён вред здоровью, в том числе тяжкий по признаку опасности для жизни, применение насилия, опасного для жизни, в отношении представителей власти, повлёкшее причинение тяжкого вреда здоровью, не охватывается ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 313 УК РФ, и содеянное следует квалифицировать по совокупности ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 313 и ч. 2 ст. 318 УК РФ.
Оснований к изменению правовой оценки действий Б. в отношении представителей власти в связи с исполнением ими своих должностных обязанностей не имеется.
Определение № 73-АПУ14-8

II. Назначение наказания

7. В случае, когда санкция статьи уголовного закона предусматривает возможность применения или неприменения дополнительного наказания, суды обязаны обсуждать вопрос о его назначении и указывать в приговоре мотивы принятого решения.

По приговору суда Г. и А. осуждены в том числе по п. «а» ч. 2 ст. 163 УК РФ к 4 годам лишения свободы со штрафом в размере 150 000 рублей, с ограничением свободы на 1 год. На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путём частичного сложения наказаний Г. и А. окончательно назначено соответственно 16 и 15 лет лишения свободы со штрафом в размере 150 000 рублей, с ограничением свободы на 2 года.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации изменила приговор и исключила назначение осуждённым по п. «а» ч. 2 ст. 163 УК РФ дополнительных наказаний в виде штрафа в размере 150 000 рублей и ограничения свободы сроком на 1 год, указав следующее.
При назначении осужденным по п. «а» ч. 2 ст. 163 УК РФ дополнительных наказаний в виде штрафа и ограничения свободы, которые не носят обязательного характера, суд не привёл мотивов своего решения.
Однако, по смыслу закона, в случаях, когда санкция статьи уголовного закона предусматривает возможность применения или неприменения дополнительного наказания, суды обязаны обсуждать вопрос о его назначении и указывать в приговоре мотивы принятого решения.
Определение № 20-АПУ14-18

8. Лицам мужского пола, ранее отбывавшим лишение свободы, при отсутствии рецидива или опасного рецидива преступлений, в случае осуждения к лишению свободы за тяжкое преступление
отбывание наказания назначается в исправительной колонии общего режима.

По приговору суда от 27 июля 2012 г. В. (ранее судимый) осуждён по ч. 2 ст. 210 УК РФ (в редакции Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ), по ч. 3 ст. 240 УК РФ (в редакции Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ). Наказание назначено на основании ч. 3 ст.69 УК РФ.
Для отбывания наказания В. направлен в исправительную колонию строгого режима.
В надзорной жалобе осуждённый В. указывал, что назначение ему отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима противоречит требованиям п. «б» ч. 1 ст. 58 УК РФ.
Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил приговор в части назначенного В. вида исправительной колонии по следующим основаниям.
На момент совершения преступлений по последнему приговору (в январе-марте 2005 г.) В. был судим по приговору суда от 12 февраля 2001 г. за преступления, предусмотренные пп. «а», «б», «в», «г» ч. 2 ст. 158, ч. 3 ст. 30, пп. «а», «б», «в», «г» ч. 2 ст. 161, ч. 4 ст. 222 УК РФ, которые были совершены им в несовершеннолетнем возрасте.
По данному уголовному делу В. осуждён за преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 210 УК РФ (в редакции Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ) и ч. 3 ст. 240 УК РФ (в редакции Федерального закона от 8 декабря 2003 г.), которые относятся к категории тяжких преступлений.
Наличие в действиях В. рецидива преступлений судом не установлено.
Согласно закону в случае осуждения к лишению свободы за тяжкое преступление лица мужского пола, ранее отбывавшего лишение свободы, но действия которого не содержали рецидива или опасного рецидива преступлений (например, если лишение свободы отбывалось за преступление, совершённое по неосторожности или в несовершеннолетнем возрасте), вид исправительного учреждения назначается ему в соответствии с п. «б» ч. 1 ст. 58 УК РФ, так как обязательным условием назначения исправительной колонии строгого режима является совершение преступления при рецидиве или опасном рецидиве преступлений.
На основании изложенного Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил приговор и кассационное определение в отношении В. и назначил ему отбывание наказания в исправительной колонии общего режима.
Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации № 27-П14

9. В соответствии с ч. 2 ст. 63 УК РФ, если отягчающее наказание обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания.

По приговору суда З. (ранее судимый по п. «в» ч. 3 ст. 131, п. «в» ч. 3 ст. 132 УК РФ) осуждён по ч. 5 ст. 132 УК РФ.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев дело по апелляционным жалобам осуждённого и его адвоката, изменила приговор в части назначенного З. наказания.
Согласно приговору З. признан виновным в совершении действий сексуального характера в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста, и его действия с учётом квалифицирующего признака совершения преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное преступление против половой неприкосновенности несовершеннолетнего, квалифицированы по ч. 5 ст. 132 УК РФ, санкция которой предусматривает более строгое наказание, чем за действия сексуального характера, совершённые при иных квалифицирующих признаках.
Признавая в действиях З. наличие указанного квалифицирующего признака, суд исходил из того, что ранее по приговору от 27 июля 2000 г. он был осуждён по п. «в» ч. 3 ст. 131, п. «в» ч. 3 ст. 132 УК РФ за совершение преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних, при этом судимость за эти преступления не погашена.
Одновременно с этим суд, установив в судебном заседании, что З. совершил особо тяжкое преступление, имея судимость за ранее совершённое особо тяжкое преступление, признал в качестве обстоятельства, отягчающего наказание, наличие рецидива преступлений и назначил ему наказание с учётом данного отягчающего обстоятельства.
Таким образом, судимость по приговору от 27 июля 2000 г. суд учёл в качестве квалифицирующего признака преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 132 УК РФ, и как отягчающее наказание обстоятельство, предусмотренное п. «а» ч. 1 ст. 63 УК РФ, то есть одно и то же обстоятельство суд дважды учёл при назначении наказания З. 
Между тем в соответствии с ч. 2 ст. 63 УК РФ в случае, если отягчающее наказание обстоятельство предусмотрено соответствующей статьёй Особенной части УК РФ в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания. 
Это требование уголовного закона нарушено судом, что повлекло ухудшение положения осуждённого.
С учётом изложенного Судебная коллегия исключила из приговора указание суда о признании рецидива преступлений отягчающим наказание обстоятельством, смягчила наказание, назначенное З. по ч. 5 ст. 132 УК РФ, и назначила наказание по совокупности преступлений по правилам ч. 5 ст. 69 УК РФ.
Определение № 44-АПУ14-36

10. Суд ошибочно повторно применил положения ст. 70 УК РФ, чем ухудшил положение осуждённого.

По приговору суда от 6 марта 2013 г. А., ранее судимый 27 февраля 2012 г. по п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ, осуждён по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ (в редакции Федерального закона от 27 декабря 2009 г. № 377-ФЗ) к 12 годам лишения свободы с ограничением свободы на 1 год. В соответствии со ст. 70 УК РФ частично присоединена неотбытая часть наказания по приговору от 27 февраля 2012 г. и окончательно назначено 12 лет 4 месяца лишения свободы в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы сроком на 1 год.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 13 мая 2013 г. оставила приговор без изменения.
В надзорном представлении заместитель Генерального прокурора Российской Федерации поставил вопрос об исключении из приговора указания о назначении А. наказания на основании ст. 70 УК РФ. В обоснование этого указывалось, что, принимая решение о назначении окончательного наказания, суд не располагал информацией об осуждении А. по приговору от 4 октября 2012 г.
Президиум Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев уголовное дело по надзорному представлению, изменил приговор суда и апелляционное определение, исключил назначение А. наказания на основании ст.70 УК РФ.
Постановляя приговор в отношении А. 6 марта 2013 г., суд к вновь назначенному наказанию частично присоединил наказание, не отбытое по приговору от 27 февраля 2012 г., и назначил окончательное наказание по правилам ст. 70 УК РФ.
Между тем из материалов дела усматривается, что 4 октября 2012 г., то есть до постановления последнего приговора, А. был осуждён по п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ к 1 году 11 месяцам лишения свободы и к данному наказанию суд присоединил частично неотбытое наказание по приговору от 27 февраля 2012 г., назначив наказание по совокупности приговоров.
Таким образом, суд повторно применил положения ст. 70 УК РФ, чем было ухудшено положение лица, совершившего преступление.
При этом Президиум указал, что вопрос исполнения приговоров от 4 октября 2012 г. и от 6 марта 2013 г. может быть разрешен в порядке, предусмотренном главой 47 УПК РФ.
Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации № 71П14ПР

III. Процессуальные вопросы

11. Проект вопросного листа, формулируемый судьёй в письменном виде, не относится к числу судебных документов, подлежащих обязательному вручению подсудимому и переводу на его родной язык.

По приговору суда на основе обвинительного вердикта коллегии присяжных заседателей А. признан виновным и осуждён за совершение убийства по найму, а М. — за организацию этого преступления.
В апелляционных жалобах адвокат в защиту интересов осуждённого А. просил об отмене приговора в связи с нарушением права осуждённого на защиту, выразившимся в том, что А., как не владеющему русским языком, не был предоставлен вопросный лист на его родном языке.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционных жалоб, оставила приговор без изменения по следующим основаниям.
Председательствующим вопросный лист сформулирован в соответствии с положениями ст. 338, 339 УПК РФ, с учётом результатов судебного следствия, поддержанного государственным обвинителем обвинения и прений сторон.
Вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями, судья зачитывает и передаёт сторонам. Стороны вправе высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов и внести предложения о постановке новых вопросов. С учётом замечаний и предложений сторон судья в совещательной комнате окончательно формулирует вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями, и вносит их в вопросный лист, который подписывается
им. Вопросный лист оглашается в присутствии присяжных заседателей и передаётся старшине присяжных.
Указанные правила постановки вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, по данному уголовному делу соблюдены. 
Проект вопросного листа, формулируемый судьёй в письменном виде, не относится к числу судебных документов, подлежащих обязательному вручению подсудимому, и поэтому в силу ч. 3 ст. 18 УПК РФ не подлежал письменному переводу на его родной язык.
Как видно из материалов дела, в судебном заседании принимал участие переводчик, услугами которого в части перевода вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, А. имел возможность воспользоваться.
Согласно протоколу судебного заседания, осуждённый А. и его защитник принимали участие в обсуждении проекта вопросного листа, предлагали свои замечания и предложения.
Определение № 44-АПУ14-42СП

12. Проведение дополнительной экспертизы при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела не противоречит положениям ч. 1 ст. 207 УПК РФ.

М. признан виновным в совершении четырёх действий сексуального характера в отношении потерпевшей О., не достигшей четырнадцатилетнего возраста, с использованием её беспомощного состояния, при этом в двух случаях с применением к ней насилия, и осуждён по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ.
На основании п. «д» ч. 1 ст. 97, ч. 2 ст. 99 УК РФ М. назначена принудительная мера медицинского характера в виде принудительного лечения и наблюдения у врача-психиатра в амбулаторных условиях.
В апелляционной жалобе адвокаты осуждённого просили об отмене приговора, обращая внимание на то, что в материалах дела имеются противоречивые акты экспертиз, в одном из которых содержится информация, что у осуждённого не обнаружено признаков расстройства сексуального предпочтения, в том числе и педофилии, а в другом
сказано, что такие признаки установлены. 
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор в части осуждения М. без изменения, указав следующее.
Как усматривается из материалов дела, в отношении М. назначались две амбулаторные комплексные судебные сексолого-психиатрические экспертизы, в проведении которых участвовали одни и те же эксперты.
В соответствии с актом экспертизы от 27 августа 2013 г. экспертам были представлены материалы дела только по событию в ночь с 15 на 16 марта 2013 года. Специалистом − сексологом в заключении указано, что, по представленным материалам, с учётом однократности инкриминируемого осуждённому деяния, а также недостаточности информации (отрицание М. сексуального влечения к малолетним детям и обусловленных им фантазий, сноведений и поведения, отсутствие самоописания на момент инкриминируемого деяния) признаков расстройств сексуального предпочтения, в том числе и педофилии, у М. не обнаружено.
Таким образом, эксперты делают вывод не об отсутствии у осуждённого соответствующего заболевания (педофилии) как такового, а о том, что с учётом представленных следствием материалов у М. признаков данного заболевания не обнаружено.
В ходе дальнейшего расследования уголовного дела было установлено, что М. неоднократно совершал действия сексуального характера в отношении потерпевшей, поэтому ему было предъявлено обвинение еще по трём преступлениям, предусмотренным п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ.
С учётом этих новых фактических обстоятельств была назначена дополнительная амбулаторная комплексная судебная сексолого-психиатрическая экспертиза. При её производстве специалистам были представлены дополнительные материалы, в частности протоколы допросов потерпевшей, её законного представителя и другие материалы, которые не были предметом исследования при производстве основной экспертизы.
Согласно заключению экспертов от 17 декабря 2013 г. приведённое в материалах дела описание поведения М. в ситуациях инкриминируемых ему деяний соответствует поведению, характерному для расстройства сексуального предпочтения в виде гетеросексуальной педофилии. В связи с наличием у осуждённого гетеросексуальной педофилии эксперты пришли к выводу о том, что он нуждается в применении к нему амбулаторного лечения и наблюдения у психиатра в соответствии с п. «д» ч. 1 ст. 97 УК РФ, ч. 2 ст. 99 УК РФ.
В соответствии с ч. 1 ст. 207 УПК РФ основаниями для проведения дополнительной экспертизы, поручаемой тому же или другому эксперту, являются недостаточная ясность или полнота заключения эксперта либо возникновение новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела.
По смыслу закона, неполным является такое заключение, в котором, в частности, не учтены обстоятельства, имеющие значение для разрешения поставленных вопросов. При этом эти обстоятельства могли появиться (о них стало известно) и после проведения основной экспертизы.
Поскольку в ходе проведения основной экспертизы не были известны все факты насильственных действий сексуального характера в отношении потерпевшей, имевшие место на протяжении нескольких лет и имеющие значение для правильного разрешения вопроса о наличии у М. расстройства сексуального предпочтения (педофилии), заключение от 27 августа 2013 г. было неполным. Проведение дополнительной экспертизы в отношении осуждённого не противоречит требованиям ч. 1 ст. 207 УПК РФ.
Определение № 82-АПУ14-22

13. Судебное разбирательство проводится в соответствии с требованиями ст. 252 УПК РФ в пределах предъявленного лицу обвинения, и изменение обвинения допускается в судебном разбирательстве, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

Органами предварительного расследования Ч. было предъявлено обвинение в том, что он в июне 2007 года создал устойчивую вооружённую группу (банду) в целях нападения на граждан, руководил такой группой (бандой) и участвовал в совершённых ею нападениях.
Для этих целей Ч. и другие лица не позднее 23 января 2008 г. незаконно приобрели охотничье ружьё «ИЖ-17» 16 калибра, из которого изготовили обрез, а также 16 патронов калибра 9 мм к пистолету Макарова, которые хранили в подвале гаража Ч., допуская их использование при совершении преступлений.
Указанные действия Ч. были квалифицированы по чч. 1 и 2 ст. 209 УК РФ.
В ходе судебного разбирательства прокурор отказался от обвинения Ч. по ч. 2 ст. 209 УК РФ, указав, что это обвинение было вменено излишне.
При постановлении приговора суд, сославшись на то, что при совершении преступлений в отношении потерпевших оружие не использовалось, достаточных оснований для признания организованной группы, в которую входили осуждённые, бандой не имеется, переквалифицировал действия Ч. с ч. 1 ст. 209 УК РФ на ч. 3 ст.222 и ч. 3 ст. 223 УК РФ.
По приговору суда Ч. также осуждён по п. «а» ч. 3 ст. 126, пп. «а», «б» ч. 3 ст. 163, п. «а» ч. 4 ст. 158 УК РФ.
Президиум Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев уголовное дело по надзорной жалобе осуждённого, изменил судебные решения на основании ч. 1 ст. 409, п. 3 ч. 1 ст. 379 УПК РФ в связи с неправильным применением уголовного закона, указав следующее.
По смыслу закона, ст. 209 УК РФ, устанавливающая ответственность за создание банды, руководство и участие в ней или совершаемых ею нападениях, хотя и включает в себя обязательный признак «вооружённость», однако не предусматривает ответственность за совершение членами банды преступных действий, образующих самостоятельные составы преступлений, за которые лица несут ответственность за каждое преступление по соответствующей статье или
части статьи УК РФ.
Поскольку органами предварительного расследования обвинение Ч. в незаконных действиях с огнестрельным оружием в виде самостоятельных преступлений предъявлено не было, переквалификация действий осуждённого с ч. 1 ст. 209 УК РФ на ч. 3 ст. 222 УК РФ и ч. 3 ст. 223 УК РФ не основана на законе и противоречит положениям ст.252 УПК РФ, устанавливающим пределы судебного разбирательства.
При таких обстоятельствах Президиум отменил судебные решения в части осуждения Ч. по ч. 3 ст. 222 УК РФ и ч. 3 ст. 223 УК РФ и производство по делу прекратил.
Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации № 268-П13

14. Согласно ч. 4 ст. 413 УПК РФ новыми обстоятельствами являются такие фактические обстоятельства, которые не были ранее предметом исследования по делу в силу объективных причин, а не в результате упущения со стороны органов предварительного расследования.

По приговору суда от 9 августа 2012 г. З. и Ф. осуждены по ч. 2 ст. 159 УК РФ.
З. и Ф. осуждены за совершение группой лиц по предварительному сговору в период с декабря 2008 года по апрель 2011 года хищения путём обмана денежных средств федерального бюджета и бюджета области на общую сумму 2 232 448 рублей 50 копеек. 
Президиум областного суда 27 января 2014 г. удовлетворил заключение прокурора и возобновил производство по уголовному делу ввиду новых обстоятельств. Президиум отменил приговор в отношении З. и Ф., уголовное дело возвратил прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению судом и организации предварительного расследования в связи с необходимостью расследования новых обстоятельств, свидетельствующих о возможном наличии оснований для предъявления З. и Ф. обвинения в более тяжком преступлении.
Отменяя приговор и возвращая уголовное дело прокурору, президиум сослался на то, что органы предварительного следствия и суд не располагали данными о причастности З. и Ф. к фактам хищения путём обмана денежных средств на сумму 292 223 рубля, выявленными в ходе проведения дополнительных проверок в мае 2012 года.
Поскольку эти сведения не были известны суду во время вынесения приговора от 9 августа 2012 г., то они, в соответствии со ст. 413 УПК РФ, являются новыми, то есть возникшими после постановления приговора.
В жалобах адвокаты осуждённых просили постановление президиума отменить, а заключение прокурора отклонить, поскольку новое обвинение фактически является расширением предыдущего обвинения, по которому уже вынесен обвинительный приговор. 
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации отменила постановление президиума и отклонила заключение прокурора о возобновлении производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств, указав следующее.
Согласно п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК РФ (в редакции Федерального закона от 26 апреля 2013 г. № 64-ФЗ) новыми являются указанные в ч. 4 ст. 413 УПК РФ обстоятельства, не известные суду на момент вынесения судебного решения, устраняющие преступность и наказуемость деяния или подтверждающие наступление в период рассмотрения уголовного дела судом или после вынесения судебного решения новых общественно опасных последствий инкриминируемого обвиняемому деяния, являющихся основанием для предъявления ему обвинения в совершении более тяжкого преступления.
По смыслу закона, новыми обстоятельствами являются такие фактические обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела, которые в силу объективных причин ранее не могли входить в предмет исследования по делу. 
По данному делу в заключении прокурора указано, что в ходе проведённой проверки по возбуждённому производству ввиду новых обстоятельств допрошенные представитель потерпевшего и ряд свидетелей показали, что результаты проведённой в мае 2011 года комплексной проверки Отдела социальной защиты населения, в ходе которой выявлены факты мошенничества З. и Ф., были сразу же направлены в правоохранительные органы для решения вопроса об уголовном преследовании данных лиц. Вместе с тем охватить весь период преступной деятельности и установить иные факты хищения бюджетных средств З. и Ф. в ходе проведённой проверки не представилось возможным, поскольку необходимо было проверить значительный объём документов, на основании которых проводились выплаты пособий.
Только после проведения окончательной и полной проверки информация, содержащая новые факты преступной деятельности З. и Ф., в мае 2012 года была направлена в правоохранительные органы, после чего было возбуждено уголовное дело. 
Таким образом, новые факты преступной деятельности З. и Ф., полученные в ходе расследования, не были ранее предметом исследования по делу не в силу каких-либо объективных причин, а в результате упущения со стороны органов предварительного следствия, которые, как следует из заключения прокурора, «не могли охватить весь период преступной деятельности и установить иные факты хищений З. и Ф. из-за необходимости проверки значительного объёма документов». 
Тем самым результат  отмены президиумом областного суда приговора фактически является восполнение неполноты
предварительного следствия, что недопустимо. 

Определение № 82-Д14-4

15. В силу положений ст. 15 Конституции Российской Федерации и ч. 3 ст. 1 УПК РФ, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законодательством Российской Федерации, то применяются правила международного договора.

Органами следствия Республики Беларусь П. обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ст. 422 УК Республики Беларусь. С целью уклонения от превентивного надзора П. самовольно покинул избранное им место жительство на территории Республики Беларусь, в связи с чем он был объявлен в розыск и в отношении его избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Впоследствии П. был задержан на территории Российской Федерации.
Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации вынес постановление о выдаче П. для привлечения к уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного ст. 422 УК Республики Беларусь.
Постановлением Московского городского суда от 9 августа 2013 г. постановление заместителя Генерального прокурора РФ о выдаче П. признано незаконным и отменено.
Апелляционным определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2013 г. постановление Московского городского суда оставлено без изменения.
Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации в надзорном представлении просил об отмене постановления суда и апелляционного определения и передаче дела на новое судебное рассмотрение. Автор представления утверждал, что, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Следовательно, при решении вопроса о выдаче П. правоохранительным органам Республики Беларусь для уголовного преследования подлежали применению нормы международного права, что не было принято во внимание судами первой и апелляционной инстанций.
Президиум Верховного Суда Российской Федерации отменил постановление суда и апелляционное определение, а дело передал на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям.
Признавая незаконной выдачу П. правоохранительным органам Республики Беларусь для привлечения его к уголовной ответственности по ст. 422 УК Республики Беларусь и отменяя постановление заместителя Генерального прокурора РФ, суд сослался на то, что по российскому законодательству ответственность за такие деяния установлена ст. 314 УК РФ, санкция которой предусматривает максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до одного года, а выдача лица другому государству для уголовного преследования, исходя из содержания п. 1 ч. 3 ст. 462 УПК РФ, может быть произведена только в случае, если уголовный закон предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, оставляя без изменения постановление суда, в апелляционном определении также указала на приоритет положений п. 1 ч. 3 ст. 462 УПК РФ по отношению к положениям Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г.
Однако с такими выводами судов первой и апелляционной инстанций согласиться нельзя.
В международном праве решение о выдаче иностранного гражданина или лица без гражданства, находящихся на территории государства и обвиняемых в совершении преступления, осуществляется либо на основании международного договора, либо на основе принципа взаимности. Аналогичное положение закреплено и в ч. 1 ст. 462 УПК РФ. 
Между Российской Федерацией и Республикой Беларусь выдача лиц для уголовного преследования осуществляется на основании международного договора, в качестве которого выступает Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г., где отражены договорённости двух государств по всем существенным вопросам, касающимся выдачи, в том числе и о минимальном наказании в виде лишения свободы, предусмотренном за деяние, за совершение которого допускается выдача.
В соответствии с ч. 2 ст. 56 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г., участниками которой являются Российская Федерация и Республика Беларусь, выдача лиц для привлечения к уголовной ответственности производится за такие деяния, за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более тяжкое наказание.
В силу ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью её правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.
Данное конституционное предписание нашло своё отражение и в уголовно-процессуальном законодательстве. В соответствии с ч. 3 ст. 1 УПК РФ (законы, определяющие порядок уголовного судопроизводства) общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные названным кодексом, то применяются правила международного договора.
Отдавая приоритет положениям национального уголовно-процессуального законодательства, суды не учли также и то, что отдельные нормы главы 54 УПК РФ, включая и положения п. 1 ч. 3 ст. 462 УПК РФ, регламентируют лишь основания и порядок судебного контроля за законностью и обоснованностью решений прокурора о выдаче, но не подменяют и не могут подменять собой договорённости, достигнутые между государствами по основным условиям выдачи. 
Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Протоколы к ней не гарантируют человеку и гражданину право быть не выданным иностранному государству для уголовного преследования и не устанавливают минимальный размер уголовного наказания, допускающий выдачу. Конвенция и Протоколы к ней гарантируют защиту и восстановление конвенционных прав и свобод при осуществлении процедуры экстрадиции (право на жизнь, право на справедливое судебное разбирательство, право не подвергаться пыткам и бесчеловечному обращению и другие). В связи с этим выводы суда о том, что положения п. 1 ч. 3 ст. 462 УПК РФ предоставляют больший уровень гарантий по сравнению с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Протоколами к ней, нельзя признать обоснованными, равно как и ссылку на статью 53 названной Конвенции.
Иное толкование соотношения положений п. 1 ч. 3 ст. 462 УПК РФ и ч. 2 ст. 56 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. с неизбежностью сопровождалось бы неисполнением Российской Федерацией своих международных обязательств перед Республикой Беларусь, с которой договор о выдаче заключён на условии выдачи за деяния, наказуемые лишением свободы на срок не менее одного года.
Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации № 14-П14ПР

Гражданский иск

16. Приговор в части решения вопроса по гражданскому иску отменён ввиду нарушений положений ст. 54 и 268 УПК РФ.

К. признан виновным в совершении иных действий сексуального характера с угрозой применения насилия, с использованием беспомощного состояния потерпевшего, совершённые в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста, и осуждён по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ.
По приговору суда с осуждённого К. в пользу потерпевшего в счёт компенсации морального вреда постановлено взыскать 5000 рублей с зачислением денежных средств на лицевой счёт потерпевшего.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев уголовное дело и проверив доводы апелляционной жалобы адвоката в защиту осуждённого К., отменила приговор в части разрешения гражданского иска и дело в этой части направила на новое судебное рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.
В соответствии со ст. 54 УПК РФ в качестве гражданского ответчика может быть привлечено физическое или юридическое лицо, которое в соответствии с Гражданским кодексом РФ несёт ответственность за вред, причинённый преступлением. Решение о привлечении физического лица об этом оформляется постановлением судьи.
Однако из протокола судебного заседания следует, что суд не разъяснил К. его права, предусмотренные ст. 54 УПК РФ, не выяснил вопрос о его отношении к иску, не вынес соответствующее процессуальное решение о признании его гражданским ответчиком и, в нарушение требований ст. 54 и 268 УПК РФ, не разъяснил ему права гражданского ответчика.
Определение № 45-АПУ14-17

17. Размер компенсации морального вреда уменьшен, поскольку действия осужденного переквалифицированы с ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 108 УК РФ (убийство, совершённое при превышении необходимой обороны).

Действия осуждённого Л. квалифицированы судом по ч. 1 ст. 105 УК РФ.
Президиум областного суда переквалифицировал действия Л. с ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 108 УК РФ как убийство, совершённое при превышении пределов необходимой обороны.
В кассационной жалобе осуждённый Л., выражая несогласие с состоявшимися судебными решениями в части разрешения гражданских исков, указывал, что суд кассационной инстанции, переквалифицировав его действия на ч. 1 ст. 108 УК РФ, в то же время размер компенсации морального вреда необоснованно оставил без изменения.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации изменила приговор в части гражданского иска по следующим основаниям.
В соответствии со ст. 151, 1101 ГК РФ размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причинённых потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.
Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учётом фактических обстоятельств, при которых был причинён моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего. 
Согласно приговору суда с осуждённого Л. в пользу потерпевших П. и М. в счёт компенсации морального вреда постановлено взыскать 300 000 рублей и 200 000 рублей соответственно в связи с признанием его виновным в убийстве Ш., то есть в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ.
Суд кассационной инстанции переквалифицировал действия осуждённого на ч. 1 ст. 108 УК РФ, предусматривающую уголовную ответственность за убийство при превышении пределов необходимой обороны.
Таким образом, действия осуждённого Л. получили юридическую оценку как совершение им менее тяжкого преступления.
На основании изложенного Судебная коллегия уменьшила размер подлежащего взысканию с осуждённого в счёт компенсации морального вреда в пользу потерпевшего П. до 150 000 рублей, а в пользу М. — до 100 000 рублей.
Определение № 83-УД14-3

18. Отсутствие у гражданского истца процессуального статуса потерпевшего не препятствует рассмотрению судом гражданского иска о взыскании с осуждённого компенсации морального вреда, причинённого преступлением.

П. признан виновным в совершении убийства потерпевшей Б. из хулиганских побуждений и осуждён по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ. 
Судом удовлетворён гражданский иск Д. (матери убитой), в пользу которой с осуждённого П. взыскана компенсация морального вреда в сумме 2 000 000 рублей.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор без изменения, а апелляционные жалобы адвоката осуждённого без удовлетворения. 
Суд обоснованно удовлетворил гражданский иск Д. о возмещении морального вреда на основании ст. 151, 1099 — 1101 ГК РФ, размер компенсации морального вреда определён в соответствии с требованиями закона.
Право на возмещение ущерба от преступления гарантируется государством в соответствии со ст. 52 Конституции РФ и возникает в силу самого факта причинения вреда.
В силу ч. 1 ст. 42 УПК РФ лицо, которому преступлением причинён вред, приобретает предусмотренные уголовно-процессуальным законом права и обязанности с момента вынесения дознавателем, следователем, руководителем следственного органа или судом постановления о признании его потерпевшим.
Вместе с тем, по смыслу закона, правовой статус лица как потерпевшего устанавливается исходя из фактического его положения и лишь процессуально оформляется постановлением, но не формируется им, поскольку обеспечение гарантируемых Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве обусловлено не формальным признанием лица тем или иным участником производства по уголовному делу, в частности потерпевшим, а наличием определённых сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении соответствующих прав.
Определение № 88-АПУ14-4 81

Управление систематизации законодательства и анализа судебной практики Верховного Суда Российской Федерации

Дата актуальности материала: 29.12.2014