И.Б. ЖИВИХИНА
Живихина Ирина Борисовна, профессор кафедры гражданского права и процесса Академии права и управления Федеральной службы исполнения наказаний, доктор юридических наук.
В статье на примере конкретного судебного дела иллюстрируется, что иск о возврате имущества в наследственную массу, предъявляемый наследником до момента принятия наследства (пока наследство является «лежачим»), отвечает признакам виндикационного иска.
Гражданский закон традиционно закрепляет в качестве классического вещно-правового иска виндикационный, под которым понимается требование невладеющего собственника к фактическому незаконному владельцу индивидуально-определенной вещи о возврате данной вещи в натуре. На каком бы праве, вещном или обязательственном, ни было основано владение, оно должно быть для истца по виндикационному иску именно владением <1>. Если же лицо управомочено быть владельцем вещи, но фактически это владение не было ему передано, то данное лицо не вправе требовать изъятия имущества непосредственно из незаконного владения третьего лица.
———————————
<1> Подробно см.: Блинкова Е.В. Конкуренция договорных и деликтных исков в гражданском праве: исторический и сравнительно-правовой аспект // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия «История и право». 2011. N 2. С. 16 — 24; Кархалев Д.Н. Способы защиты наследственных прав // Наследственное право. 2013. N 2. С. 33 — 35; Лоренц Д.В. Особенности защиты имущественных прав наследников // Наследственное право. 2012. N 3. С. 21 — 28; Тужилова-Орданская Е.М. Гражданско-правовая защита права на наследование недвижимости // Наследственное право. 2007. N 2. С. 24 — 26.
По мнению некоторых ученых, общим юридическим основанием виндикационного иска является право (правомочие) владения спорной вещью <2>. Поэтому, выступая с виндикационным требованием, истец должен не только указать, что он фактически лишен возможности владеть имуществом, но и доказать, что названная правовая возможность основывается на конкретном субъективном праве (праве собственности, праве залогодержателя и т.д.). Следовательно, истцом по виндикационному иску выступает лишенное владения спорного имущества управомоченное лицо, а ответчиком признается любой, фактический его владелец, независимо от добросовестности или недобросовестности своего незаконного владения.
———————————
<2> См.: Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1955. С. 100 — 101.
В этой связи возникает вопрос: обладает ли правом подачи виндикационного иска наследник до момента принятия наследства, пока наследство является «лежачим» <3>? С одной стороны, согласно п. 4 ст. 1152 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства независимо от времени его фактического принятия, а также независимо от момента государственной регистрации права наследника на наследственное имущество, когда такое право подлежит государственной регистрации. С другой стороны, в период принятия наследства, т.е. до истечения шестимесячного срока (по общему правилу) и выдачи свидетельства о праве на наследство, является ли наследник владельцем имущества, входящего в наследственную массу, и если да, то на каком титуле основано его владение?
———————————
<3> См.: Абраменков М.С. Наследование по закону и по завещанию в римском частном праве // Наследственное право. 2014. N 3. С. 7 — 12; Блинков О.Е. Развитие наследственного права в бывших республиках СССР (Латвия) // Бюллетень нотариальной практики. 2006. N 4. С. 8 — 13; Он же. Кодификация местного наследственного права в России // История государства и права. 2007. N 4. С. 17 — 19.
Следует отметить, что проект Федерального закона N 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (которому не было суждено стать единым актом рекодификации российского гражданского права <4>) предусматривал включение в раздел II ГК РФ «Вещное право» подраздела 1 «Владение», который определял понятие и виды владения, а также гражданско-правовой механизм защиты владения.
———————————
<4> Об этом см.: Блинков О.Е. Рекодификация российского гражданского права // Наследственное право. 2009. N 3. С. 3.
Одновременное закрепление в гражданском законодательстве владения в качестве субъективного права (входящего в состав ряда вещных и иных прав) и в качестве факта (фактического отношения) позволило бы, с одной стороны, разграничить указанные правовые явления, с другой — определить их взаимодействие, в том числе случаи совпадения. Наряду с собственником или обладателем иного вещного права, дающего владение, и лицами, которые приобрели владение по воле собственника или обладателя иного вещного права, дающего владение (арендаторами, хранителями, поверенными, перевозками, доверительными управляющими и т.п.), разработчики Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации назвали законными владельцами лиц, признающихся владельцами в силу закона (например, владельца имущества, переданного в секвестр; владельца имущества подопечного, безвестно отсутствующего; владельца для давности), в том числе владельца наследственного имущества. К сожалению, в проекте Федерального закона N 47538-6 места для данной категории законных владельцев не нашлось, и в ст. 213 ГК РФ предлагалось владение признавать законным, если оно осуществляется на основании права собственности или иного вещного права, включающего правомочие владения, или соглашения с собственником или с обладателем иного вещного права, включающего правомочие владения.
Юридическое значение владения как фактического состояния заключалось бы в том, что оно подлежало судебной и административной защите независимо от того, имеется ли у владельца какое-либо право на вещь. Владелец в рамках владельческой защиты был бы не обязан доказывать свое право на вещь, тем самым владельческая защита была бы направлена на оперативную защиту интересов владельца от самоуправного лишения владения.
Д.В. Лоренц считает, что «в ситуации посягательства на лежачую индивидуально-определенную наследственную вещь классических условий виндикации не будет в силу отсутствия фактического нарушения владения конкретного лица на момент вмешательства в наследственную массу. Допущение классического нарушения возможно только на основании фикции, а это уже нетипично для данного способа защиты, следовательно, появляется некая квазивиндикация (наследственный иск виндикационного характера)» <5>. Несмотря на то что на настоящий момент нет теоретико-нормативных оснований для предъявления наследниками (до принятия наследства) виндикационного иска, судебная практика допускает случаи этого.
———————————
<5> Лоренц Д.В. Особенности защиты имущественных прав наследников // Наследственное право. 2012. N 3. С. 23.
Так, Ю.А. Лопатникова предъявила иск к О.В. Соину, И.В. Скориновой и Н.П. Жеребновой о признании договоров купли-продажи квартиры недействительными, обязании передать имущество и внести изменения в реестр. Из материалов дела усматривалось, что N. являлся собственником квартиры. 21 апреля 2012 года он был привлечен к административной ответственности за утерю паспорта. 25 апреля 2012 года от имени N. по утерянному паспорту был заключен договор купли-продажи спорной квартиры с О.В. Соиным. На основании договора купли-продажи от 18 мая 2012 года право собственности на указанную квартиру было зарегистрировано за И.В. Скориновой и Н.П. Жеребновой в равных долях. В обоих договорах было указано, что в данной квартире зарегистрирован по месту жительства N., который должен быть снят с регистрационного учета в течение 14 дней с момента государственной регистрации настоящего договора.
9 июня 2012 года N. умер. 21 июня 2012 года мать N., Ю.А. Лопатникова, обратилась в суд с иском как наследник по завещанию. Поскольку подпись N. в договоре купли-продажи оспаривалась истицей, была назначена и проведена судебно-почерковедческая экспертиза, согласно заключению которой было установлено, что подпись от имени N. выполнена другим лицом с подражанием подписи N.
Доводы И.В. Скориновой и Н.П. Жеребновой, что они являются добросовестными приобретателями, суд признал несостоятельными, поскольку при заключении договора купли-продажи им было известно, что О.В. Соин фактически собственником спорной квартиры не являлся, так как продал ее сразу после регистрации права собственности. При этом И.В. Скориновой, Н.П. Жеребновой было известно о том, что N. вопреки п. 7 договора купли-продажи, заключенного О.В. Соиным в качестве покупателя, продолжал оставаться зарегистрированным в спорной квартире, поэтому покупатели могли знать, что N. свою квартиру не продавал.
Решением Нагатинского районного суда г. Москвы от 9 января 2013 года постановлено: признать недействительным договор купли-продажи квартиры, заключенный 25 апреля 2012 года между N. и О.В. Соиным; признать недействительным договор купли-продажи этой же квартиры, заключенный 18 мая 2012 года между О.В. Соиным и И.В. Скориновой, Н.П. Жеребновой; погасить запись о праве собственности О.В. Соина, И.В. Скориновой, Н.П. Жеребновой на указанную квартиру в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним и восстановить запись о праве собственности N. на указанный объект. В иске же Ю.А. Лопатниковой к И.В. Скориновой об обязании передать имущество отказать.
Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда, рассматривая указанное дело по апелляционной жалобе И.В. Скориновой и Н.П. Жеребновой, нашла основания для отмены решения суда в части восстановления записи о праве собственности N. в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним, а также в части отказа в удовлетворении иска об обязании передать имущество Ю.А. Лопатниковой; в остальной части судебная коллегия оснований для отмены или изменения решения суда по доводам жалобы, изученным по материалам дела, не усмотрела.
Судебная коллегия вышла за доводы жалобы и отменила решение суда в части восстановления записи о праве собственности на спорную квартиру за N., поскольку судом установлено, что N. умер, а также посчитала необходимым решение суда в части отказа в удовлетворении иска Ю.А. Лопатниковой об обязании передать квартиру отменить и вынести в этой части новое решение об удовлетворении иска.
Судом установлено, что в установленный законом шестимесячный срок Ю.А. Лопатникова фактически приняла наследство <6>, обратившись в суд с настоящим иском, тем самым она приняла меры по сохранению наследственного имущества, защите его от посягательств или притязаний третьих лиц. Апелляционным определением от 2 апреля 2013 г. судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда определила решение Нагатинского районного суда г. Москвы от 9 января 2013 года в части восстановления записи о праве собственности N. в отношении квартиры, а также отказа в удовлетворении иска Ю.А. Лопатниковой к И.В. Скориновой, Н.П. Жеребновой об обязании передать указанную квартиру отменить и вынести в этой части новое решение, которым обязать И.В. Скоринову, Н.П. Жеребнову, каждую, передать Ю.А. Лопатниковой по доле в праве собственности на указанную квартиру; в остальной части указанное решение Нагатинского районного суда г. Москвы от 9 января 2013 года оставить без изменения, апелляционную жалобу без удовлетворения.
———————————
<6> Подробно см.: Вавилин Е.В. Механизм осуществления права на принятие наследства // Наследственное право. 2009. N 1. С. 16 — 18; Он же. Осуществление наследственных прав: субъекты, объекты, механизм реализации // Наследственное право. 2011. N 1. С. 9 — 13; Смирнов С.А. Механизм фактического принятия наследства и его развитие в современной судебной практике // Наследственное право. 2015. N 1. С. 31 — 35; Фиошин А.В. Фактическое принятие наследства: спорные вопросы правоприменения // Наследственное право. 2014. N 3. С. 39 — 42.
Данное дело наглядно показывает, что иск о возврате имущества в наследственную массу, предъявляемый наследником до момента принятия наследства (пока наследство является «лежачим»), отвечает признакам виндикационного иска.
Литература
1. Абраменков М.С. Наследование по закону и по завещанию в римском частном праве // Наследственное право. 2014. N 3. С. 7 — 12.
2. Блинков О.Е. Кодификация местного наследственного права в России // История государства и права. 2007. N 4. С. 17 — 19.
3. Блинков О.Е. Развитие наследственного права в бывших республиках СССР (Латвия) // Бюллетень нотариальной практики. 2006. N 4. С. 8 — 13.
4. Блинков О.Е. Рекодификация российского гражданского права // Наследственное право. 2009. N 3. С. 3.
5. Блинкова Е.В. Конкуренция договорных и деликтных исков в гражданском праве: исторический и сравнительно-правовой аспект // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: История и право. 2011. N 2. С. 16 — 24.
6. Вавилин Е.В. Механизм осуществления права на принятие наследства // Наследственное право. 2009. N 1. С. 16 — 18.
7. Вавилин Е.В. Осуществление наследственных прав: субъекты, объекты, механизм реализации // Наследственное право. 2011. N 1. С. 9 — 13.
8. Кархалев Д.Н. Способы защиты наследственных прав // Наследственное право. 2013. N 2. С. 33 — 35.
9. Лоренц Д.В. Особенности защиты имущественных прав наследников // Наследственное право. 2012. N 3. С. 21 — 28.
10. Смирнов С.А. Механизм фактического принятия наследства и его развитие в современной судебной практике // Наследственное право. 2015. N 1. С. 31 — 35.
11. Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1955. 219 с.
12. Тужилова-Орданская Е.М. Гражданско-правовая защита права на наследование недвижимости // Наследственное право. 2007. N 2. С. 24 — 26.
13. Фиошин А.В. Фактическое принятие наследства: спорные вопросы правоприменения // Наследственное право. 2014. N 3. С. 39 — 42.
Источник: журнал «НАСЛЕДСТВЕННОЕ ПРАВО»
Дата актуальности материала: 06.01.2017
