ОРИЕНТИРЫ РАЗГРАНИЧЕНИЯ УГОЛОВНОЙ И ГРАЖДАНСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В ТЕОРИИ

В  уголовно-правовой литературе высказывалась точка зрения, что трудности разграничения уголовной и гражданской ответственности связаны со случаями межотраслевой конкуренции. Согласно этому взгляду «в состоянии конкуренции, в частности, находятся уголовно-правовые нормы о мошенничестве (ст. 159 УК РФ), принуждении к совершению сделки или отказу от ее совершения (ст. 179 УК РФ) и  гражданско-правовые предписания о сделках, совершенных под влиянием обмана, насилия, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой (ст. 179 ГК РФ). Можно было бы сказать, что такая конкуренция граничит с очень мягкой коллизией, но все же ее специфика в том, что законодатель соглашается с расширением пределов правомерного усмотрения правоприменителя.

В данном случае и ст. 159 , и ст. 179 УК РФ практически одинаково описывают некоторые составы противоправных деяний, устанавливая, естественно, различные последствия. Если это действительно так, то применение норм в случае межотраслевой конкуренции должно также осуществляться по заранее разработанным правилам (выделено мною — Авт.), определяющим расширение пределов усмотрения правоприменителя при оценке наличия или отсутствия общественной опасности в конкретных случаях».

Приведем правила, сформулированные представителями данного взгляда, которые должны быть ориентирами применения гражданско-правовых норм в случае их конкуренции с  уголовно-правовыми:

• существует возможность восстановления нарушенного преступлением блага путем добровольных действий субъекта, нарушившего права, либо путем искового производства;
• деяние, признаки которого оцениваются, совершено в ситуации общего предпринимательского иска; при этом причиненный ущерб может быть последствием неудачного экономического решения, необоснованной надежды на экономический выигрыш и возникает в процессе взаимных отношений, в рамках которых каждый участник стремится к полученной прибыли;
• меры гражданской ответственности обеспечивают экономические интересы не только лица, которому причинен ущерб, но и государства и общества; при этом применение уголовной ответственности по существу не создает специфической возможности для восстановления и поддержания социального мира и стабильности правопорядка.

Каждый такой случай характеризуется конкретными признаками. Ими могут быть: длительность и устойчивость имущественных отношений, подконтрольность их участников управомоченным государственным органам, информационная прозрачность деятельности, одним из элементов которой является оцениваемое деяние; ведение предварительных переговоров; продолжение уплаты налогов; сохранение рабочих мест и пр.».

Приведу мнение этого же автора и по оценке общественной опасности:

«Общественная опасность (социальная вредность), присущая преступлению, как правило, связывается с виновным причинением вреда такими действиями (бездействием), которые выводят имущественные отношения из сферы контроля, и устранение вреда требует использования уголовно-процессуальных процедур».

Представляется, что данная точка зрения не вносит ясность и определенность в разрешение конфликта в праве по разграничению гражданских проступков и преступлений и является ошибочной.

По крайней мере, вряд ли кто-либо будет оспаривать, что виновное причинение вреда присутствует и при совершении правонарушения, а не только преступления.

Вызывают сомнения и выводы по поводу согласия нашего законодателя «с расширением пределов правомерного усмотрения правоприменителя».

Представляется, что такого рода «усмотрение правоприменителя» в судебной практике является свидетельством неправомерного расширения своих возможностей, так как действующее законодательство не закрепляет ни за одним правоприменителем универсальных функций по разрешению уголовных и гражданских споров. Споры, вытекающие из гражданских правоотношений, разрешаются в  гражданско-правовом порядке, из уголовных правоотношений — в уголовном судопроизводстве.

НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ПРЕДЛОЖЕННЫХ ПРАВИЛ В РЕАЛИЯХ ПРАКТИКИ

Приведенные правила не только не разрешают реально существующий конфликт при применении уголовно-правовых норм к гражданским деликтам не уполномоченным законом на это субъектом, а приводят к избирательности применения норм права в схожих ситуациях на основе субъективного усмотрения правоприменителя, а не обременяющих положений закона.

В частности, коснемся, например, содержания правила по применению гражданско-правовых норм в случае их конкуренции с  уголовно-правовыми, сформулированного авторами данного подхода.

Речь идет о необходимости применения гражданско-правовых норм при существующей возможности восстановления нарушенного преступлением (выделено мною — Авт.) блага путем добровольных действий субъекта, нарушившего права, либо путем искового производства.

Во-первых, если совершено преступление, то отсутствует какая-либо «конкуренция», так как мы имеем случай «неодинаковости составов правонарушений», при котором трудно сориентироваться, является деяние преступлением или проступком и какую норму ( гражданско-правовую или уголовно-правовую) необходимо применить.

Раз отсутствует «конкуренция», то при совершении преступления должна быть задействована сфера уголовного судопроизводства, исключительно в которой и должно происходить восстановление нарушенного права уполномоченными законом на это субъектами.

Добровольные действия субъекта по восстановлению нарушенного преступлением блага или восстановление нарушенного блага путем искового производства происходят либо вытекают из уголовного судопроизводства, и ни о каком преимуществе применения гражданско-правовых норм вместо уголовно-правовых, или их замещения, с точки зрения действующего законодательства, говорить не приходится.

Во-вторых, если согласиться с этим правилом, предложенным уголовно-правовой наукой, и обратиться к правоприменению, то судебная практика, как можно судить из примеров, допускает квалифицировать одно противоправное деяние при одинаковых последствиях и как гражданско-правовое правонарушение, и как преступление. А в примере с «казусом Я» в одном случае как гражданское правонарушение со стороны Р. в арбитражном суде в области гражданского судопроизводства, и как преступление со стороны Я. в области уголовного судопроизводства.

В Справке по изучению судебной практики по уголовным делам о мошенничестве (ст.ст. 159—159.6 УК РФ) Камчатского краевого суда сформулированы ответы на вопросы, из которых следует, что восстановление нарушенного блага путем искового производства при рассмотрении гражданско-правового спора уполномоченным субъектом и в положенной сфере судопроизводства не препятствует привлечению злоумышленника за неисполнение гражданского договора и к уголовной ответственности:

«Может ли лицо быть привлечено к уголовной ответственности за мошенничество, если договоры, в соответствии с которыми лицом получено чужое имущество, признаны соответствующими закону решениями гражданского или арбитражного суда, вступившими в законную силу?

Влияет ли на решение данного вопроса то обстоятельство, что соответственно гражданский или арбитражный суд не исследовал доказательства, свидетельствующие о совершении сделки одной из сторон под влиянием заблуждения, в которое ее осознано ввели?

Лицо может быть привлечено к уголовной ответственности, если договоры, в соответствии с которыми им получено чужое имущество, признаны соответствующими закону решениями гражданского или арбитражного суда, вступившими в силу, поскольку в уголовном судопроизводстве такие решения являются лишь одним из доказательств, исследование которых в совокупности со всеми обстоятельствами совершения преступления входит в обязанность суда, вследствие чего такие решения не могут предрешать вопросы виновности лиц, привлеченных по уголовному делу.

На решение вопроса о виновности лица существенно влияет то обстоятельство, что гражданский или арбитражный суд не исследовал доказательства, свидетельствующие о совершении сделки одной из сторон под влиянием заблуждения, в которое его осознанно ввели».

Судьей Тульского областного суда проведено обобщение практики рассмотрения судами Тульской области в 2013 году уголовных дел о мошенничестве.

В данном обобщении указывается, что «лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за мошенничество и в том случае, если договоры, в соответствии с которыми лицом получено чужое имущество, признаны соответствующими закону решениями гражданского или арбитражного суда, вступившими в законную силу, поскольку принятые в порядке гражданского судопроизводства и вступившие в законную силу решения судов по гражданским делам не могут рассматриваться как предрешающие выводы суда при осуществлении уголовного судопроизводства о том, содержит ли деяние признаки преступления, а также о виновности обвиняемого, которые должны основываться на всей совокупности доказательств по уголовному делу, в том числе на не исследованных ранее при разбирательстве гражданского дела данных, указывающих на подлог или фальсификацию доказательств, — такого рода доказательства исследуются в процедурах, установленных уголовно-процессуальным законом, и могут в дальнейшем повлечь пересмотр решения, состоявшегося по гражданскому делу.

Обстоятельства фальсификации доказательств как уголовно наказуемого деяния не составляют предмета доказывания по гражданскому делу.

Данные фактические обстоятельства выходят за рамки объективных пределов законной силы судебного решения, вынесенного в гражданском судопроизводстве, и составляют предмет доказывания по уголовному делу, возбужденному по признакам соответствующего преступления, предусмотренного Уголовным кодексом РФ.

То обстоятельство, что гражданский или арбитражный суд не исследовал доказательства, свидетельствующие о совершении сделки одной из сторон под влиянием заблуждения, в которое ее осознанно ввели, не влияет на решение данного вопроса».

В том же обобщении содержится разъяснение следующего содержания: «Признание за вступившим в законную силу судебным актом, принятым в порядке гражданского судопроизводства, преюдициального значения при рассмотрении уголовного дела не может препятствовать правильному и своевременному осуществлению правосудия по уголовным делам исходя из требований Конституции Российской Федерации, в том числе принципа презумпции невиновности лица, обвиняемого в совершении преступления, которая может быть опровергнута только посредством процедур, предусмотренных уголовно-процессуальным законом, и только в рамках уголовного судопроизводства (статья 49 и статья 118 часть 2 Конституции Российской Федерации)».

В Справке по результатам обобщения практики рассмотрения районными (городскими) судами Ульяновской области уголовных дел о мошенничестве (ст.ст. 159—159.6 УК РФ), решения по которым вступили в законную силу в 2013 году, сформулированы следующие вопросы:

«1. Каким образом суды при рассмотрении уголовных дел о мошенничестве учитывают правовую позицию, выраженную в постановлении Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 года №  30-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В. Д. Власенко и  Е. А. Власенко?

2. Имели ли место случаи, когда вынесению обвинительного приговора о мошенничестве предшествовала отмена решения по гражданскому либо арбитражному делу ввиду установления вступившим в законную силу приговором суда подложности доказательств, на основании которых было принято соответствующее решение по гражданскому либо арбитражному делу?

3. Может ли лицо быть привлечено к уголовной ответственности за мошенничество, если договоры, в соответствии с которыми лицом получено чужое имущество, признаны соответствующими закону решениями гражданского или арбитражного суда, вступившими в законную силу?

4. Влияет ли на решение данного вопроса то обстоятельство, что соответственно гражданский или арбитражный суд не исследовал доказательства, свидетельствующие о совершении сделки одной из сторон под влиянием заблуждения, в которое ее осознанно ввели?».

Судебная коллегия по уголовным делам Ульяновского областного суда в Справке отметила, что «при применении норм о мошенничестве у судов Ульяновской области не возникало вопросов, требующих разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации».

При присутствии ясности в разрешении сложного правового конфликта судебной коллегией Ульяновского областного суда даны ответы на поставленные вопросы, которые не вносят ясности в разрешение исследуемого правового конфликта.

Так, при ответе на первый вопрос в Справке указывается, что «в соответствии с правовой позицией Конституционного Суда РФ, касающейся проверки конституционности положенийстатьи 90 УПК РФ и изложенной в Постановлении №  30-П от 21 декабря 2011 года, признание преюдициального значения судебного решения предполагает, что факты, установленные судом при рассмотрении одного дела, впредь до их опровержения принимаются другим судом по другому делу в этом же или ином виде судопроизводства, если они имеют значение для разрешения данного дела».

Разъясняя смысл данной правовой позиции на поставленный первый вопрос судебная коллегия исключила преюдициальность значения судебного решения, которое не отменялось в установленной процедуре: «Иными словами, принятые в порядке гражданского судопроизводства и вступившие в законную силу решения судов по гражданским делам не могут рассматриваться как предрешающие выводы суда при осуществлении уголовного судопроизводства относительно того, содержит ли деяние признаки преступления, а также о виновности обвиняемого, которые должны основываться на всей совокупности доказательств по уголовному делу, в том числе на не исследованных ранее при разбирательстве гражданского дела данных, указывающих на подлог или фальсификацию доказательств, — такого рода доказательства исследуются в процедурах, установленных уголовно-процессуальном законом, и могут в дальнейшем повлечь пересмотр гражданского дела».

Таким образом, из ответа на первый вопрос судебной коллегии можно сделать вывод, что если что-то осталось не исследованным при рассмотрении гражданского дела, причем не важно почему, то все можно поправить в области уголовного судопроизводства, без отмены вступившего в законную силу решения по гражданскому спору. Состоявшееся решение по уголовному делу может повлечь пересмотр гражданского дела.

Вместе с тем, как следует из ответа судебной коллегии на второй поставленный вопрос, «случаев, когда вынесению обвинительного приговора о мошенничестве предшествовала отмена решения по гражданскому либо арбитражному делу ввиду установления вступившим в законную силу приговором суда подложности доказательств, на основании которых было принято соответствующее решение по гражданскому либо арбитражному делу, в практике судов Ульяновской области за анализируемый период не было».

Из этого можно сделать вывод, что и в Ульяновской области злоумышленники за неисполнение гражданско-правового договора в некоторых случаях несут и  гражданско-правовую, и уголовную ответственность.

Этот вывод подтверждается и ответом судебной коллегии на третий и четвертый вопросы: «Полагаем, что лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за мошенничество, если договоры, в соответствии с которыми такое лицо получило чужое имущество, признаны соответствующими закону вступившими в силу решениями гражданского или арбитражного суда. На решение суда в уголовном судопроизводстве не влияет то обстоятельство, что гражданский или арбитражный суд не исследовал доказательства, свидетельствующие о совершении сделки одной из сторон под влиянием заблуждения, в которое ее осознанно ввели».

ПРИВЛЕЧЕНИЕ К ДВУМ ВИДАМ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Пока в науке вырабатываются рекомендации относительно того, какому виду судопроизводства отдать предпочтение при межотраслевой конкуренции, а Верховный Суд РФ предпринимает очередные усилия для выяснения сложных вопросов практики по применению положений ст. 90УПК , о чем свидетельствуют вышеприведенные анализы областных судов, практика идет по пути привлечения злоумышленников к двум видам юридической ответственности — гражданской и уголовной.

Для наглядности проиллюстрируем пример, приведенный в Обзоре судебной практики по уголовным делам Нижегородского областного суда за II квартал 2013 года, утвержденный постановлением президиума Нижегородского областного суда 07.08.2013.

«Согласно ст. 90 УПК РФ обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, — указывается в данном документе, — признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки».

Приговором Автозаводского районного суда г. Нижнего Новгорода Нижегородской области от  23.08.2011 К. осужден за совершение двух преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 160 УК РФ (хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, в крупном размере), а также за совершение еще 11 аналогичных преступлений.

Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Нижегородского областного суда от  22.11.2011 приговор в отношении К. оставлен без изменения.

Уголовное дело в отношении К. рассмотрено в особом порядке принятия судебного решения. Согласно п. 10 ч. 1 ст. 299 УПК РФ при постановлении приговора суд в совещательной комнате разрешает вопросы о том, подлежит ли удовлетворению гражданский иск, в чью пользу и в каком размере. Ответы на указанные вопросы формулируются по результатам доказывания оснований и размера гражданского иска (п. 4 ч. 1 ст. 73 УПК). Исходя из ст. 90 УПК РФ, обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. Такой приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле.

Как следует из приговора, гражданские иски, заявленные потерпевшим М. на сумму 227 160 руб., потерпевшим Б. на сумму 128 тыс. руб., потерпевшим С. на сумму 225 тыс. руб., судом признаны законными, обоснованными и подлежащими удовлетворению в полном объеме.

Между тем согласно заочному решению Сормовского районного суда г. Нижнего Новгорода от  07.10.2009 иск М. удовлетворен. Расторгнут договор бытового подряда № 12/18.02, заключенный 18.02.2009 между М. и  ООО «Группа предприятий „Волжский проект», единственным учредителем и директором которого, как установлено приговором Автозаводского районного суда г. Нижнего Новгорода от  23.08.2011, является К. Постановлено взыскать с  ООО «Группа предприятий „Волжский проект“» в пользу М. убытки в сумме 227 160 руб., неустойку в сумме 13 265 руб., а всего 240 425 руб.

Заочное решение от  07.10.2009 вступило в законную силу 27.11.2009.

Согласно заочному решению Сормовского районного суда г. Нижнего Новгорода от  08.10.2010 удовлетворен иск Б., расторгнут договор подряда от  19.03.2010 № 19/189.03, заключенный между Б. и  ООО «Солнечный дом», генеральным директором которого является К. Постановлено взыскать с  ООО «Солнечный дом» уплаченную по договору сумму за выполнение строительно-монтажных работ в размере 207 тыс. руб., неустойку за нарушение сроков окончания работ в размере 100 тыс. руб., всего 307 тыс. руб.

Заочное решение от  08.10.2010 вступило в законную силу 03.12.2010.

Согласно заочному решению Канавинского районного суда г. Нижнего Новгорода от  04.0.2011 частично удовлетворены исковые требования С., постановлено взыскать с  ООО «Солнечный дом» в пользу С. убытки в размере 215 тыс. руб., неустойку в размере 222 750 руб., компенсацию морального вреда 5 тыс. руб., а всего 442 750 руб.

Заочное решение от  04.03.2011 вступило в законную силу 05.04.2011.

Однако, как установлено материалами уголовного дела, при вынесении 23.08.2011 приговора в отношении К., которым, в том числе, были разрешены гражданские иски потерпевших М., Б. и С. о возмещении им имущественного вреда, причиненного деяниями, инкриминированными по данному уголовному делу К., суд первой инстанции не располагал сведениями о вынесении вышеуказанных заочных решений.

Из примера, приведенного в Обзоре видно, что потерпевшие обратились за защитой нарушенных прав с исковыми требованиями в порядке гражданского судопроизводства и решение по гражданскому спору принято в их пользу. Позже эти же действия правонарушителя в порядке уголовного судопроизводства приговором признаны преступлениями и виновному назначено уголовное наказание. В данном случае правонарушитель понес и гражданскую ответственность со всеми вытекающими материальными последствиями за неисполнение обязательств и уголовную ответственность за хищение с назначением уголовного наказания, что стало возможно, так как какого-либо юридического значения не придавалось решению по гражданскому спору, разрешившему конфликт в установленной процедуре, при расследовании уголовного дела и рассмотрении уголовного дела в суде. Причем, что важно отметить, президиумом областного суда положения ст. 90 УПК (преюдиция) применены к вопросу в части разрешенного гражданского иска по уголовному делу и не дана оценка преюдициального значения решения по гражданскому делу по спору в целом. В данном случае присутствует какая-та недоговоренность и двойственность. К. вначале признан судом правонарушителем с задействованием инструментов разрешения спора гражданского судопроизводства, а затем преступником за те же действия по неисполнению договора по процедуре уголовного судопроизводства.

РЕЗЮМЕ

К сожалению, не вносят ясности в разрешение данной проблемы существующие правовые рекомендации Верховного Суда РФ и правовые позиции Конституционного Суда РФ, в которых в качестве ориентира, дающего право по факту неисполнения гражданско-правовых обязательств квалифицировать действия правонарушителя как преступление, указывается на умысел, «возникший у лица до получения чужого имущества или права на него», так как гражданские правонарушения также совершаются и умышленно.

Верховный Суд РФ пытается анализировать судебную практику о привлечении к уголовной ответственности лиц за мошенничество с учетом последних законодательных новелл… Но прежде чем выдать правовые рекомендации, необходима широкая дискуссия для поиска критериев, которые бы исключали двойственность подходов к возможности разрешения «межотраслевой конкуренции» по делам о правовой защите частных и публичных интересов, уяснения юридического значения решения по гражданскому спору, в котором были восстановлены нарушенные права потерпевшего и цели привлечения после этого правонарушителя к уголовной ответственности, для обсуждения ситуаций, когда в ходе рассмотрения гражданского спора остаются без выяснения доводы одной из сторон спора (игнорируются судом ходатайства по исследованию доказательств).

В частности, спор Е. А. и  В. Д. Власенко и гражданки Г. К. Чернышевой был предметом рассмотрения суда в порядке гражданского судопроизводства. И, как следует из постановления КС, заявители в своей жалобе утверждали, что именно «в ходе рассмотрения их гражданского дела достоверность доказательств, представленных истицей, судом не проверялась, а их заявления о подложности и фальсификации документов были оставлены судом без удовлетворения».